— Да это тебе прям броневики нравятся, а не джипы, Вов!
— Ды! — кивнул и расплылся в довольной улыбке тот. Вовкино «ды» вместо «да», означает точку наивысшего одобрения чего угодно. «Ды!» — Вовка высказал свое мнение, оно непоколебимо и абсолютно. Я и не настаивал, ведь в мечтах Вовка уже видел себя за рулем такого «броневика», скачущим по долам и полям и стреляющим всякое зверье.
Мы перешли дорогу, повернули налево, до клуба оставалось метров тридцать.
— А сколько ж он за него отвалил? — спросил я.
— Два лимона!
— Ого! Нехило!
— Да пиздец! — взъерошил волосы Вовка. — Себе такой теперь хочу!
— Да кто б сомневался! — засмеялся я и смачно хлопнул друга по спине.
— Охо-хо! — воскликнул Вовка, завидев впереди скопление жаждущих попасть внутрь заведения.
«Чистое небо» — очень популярный клуб, начиная с пятницы, вечернее столпотворение перед входом — обычное дело. Снаружи, упираясь спинами во входную дверь, в черных костюмах стояли два охранника. Перед ними колыхался и гудел подпитыми голосами рой человек в двадцать, задние напирали на передних, тех в свою очередь отпихивали назад охранники. Так могло продолжаться до полуночи. Мы приблизились. В поисках Артура, я заглянул внутрь клуба через боковое витринное стекло. Тот стоял внутри на лестнице, крутил пальцами четки и зубоскалился еще с одним охранником. Через секунду наши взгляды встретились. Я пальцем показал на вход, Артур кивнул и шагнул к двери.
— Этих пропусти двоих! — произнес он наружу через крохотную щель, с трудом плечом приоткрыв дверь на пару сантиметров. Охранники среагировали, чуть отжали толпу от двери, мы с Вовкой быстро просочились внутрь за их спинами. Из клуба наружу вырвались звуки веселья и ритмичной музыки, толпа позади тут же издала недовольный нашим маневром гул. Поздно, дверь с силой захлопнулась за нашими спинами, охранники вновь приняли натиск толпы на себя.
Клубы — отдельный разговор. К своим двадцати восьми годам, после парочки продолжительных, но неудачных отношений с девушками, я уже года два как числился в заядлых тусовщиках. Опыт неудачных отношений на время притупил желание новых, и я пустился во все тяжкие. Надо признать, что «тяжкие» выходили вполне приятными. Если бы меня спросили, прожил бы я снова эти годы так же, я бы высказал однозначное «да». Побывав почти во всех увеселительные заведения города, я осел в «Чистом небе». Заведение странным образом притягивало мне подобных, бесцельно болтающихся пресыщенных ночной клубной жизнью молодых людей. Парадокс заключался в том, что ничем особенным «Чистое небо» не отличалось. Но факты вещь упрямая — круглый год в «Чистом небе» было вдвое больше посетителей, чем в остальных клубах города. Даже в середине лета, в «мертвый сезон», когда население города разъезжалось по южным курортам, когда в прочих заведениях тоскливо коротала время тройка человек, «Чистое небо» заполнялось наполовину. С сентября же, едва город возвращался в обычный ритм, заведение переходило на осадное положение. Посетители набивались в клуб как селедки в бочку. И все потому, что он находился в небольшом подвальном помещении. Улицы исторического центра города сплошь состояли из рядов двух-, трех-, четырехэтажных домов. Угол одного из таких домов и являлся входом в «Чистое небо». С фасадной стороны угла висела входная тяжелая деревянная дверь; с боковой стороны, будто витрина магазина, в проулок смотрела стена из нескольких высоких окон; над витриной окон на фоне подсвеченного сзади ночного темно-синего неба в золотой россыпи звезд ярко выделялась надпись — «Чистое небо». Проулок уходил темнотой в прямоугольную асфальтовую площадку, окруженную со всех сторон такими же невысокими домами. В дальнем углу площадки меж домами был разрыв, туда многие в пьяном состоянии ходили мочиться. Из проулка постоянно едва уловимо тянуло мочой.
Сразу за дверью начиналась довольно крутая прямая лестница вниз, ступенек в двадцать. Лестница заканчивалась тесным пятачком два на два метра. Сразу справа на пятачок смотрела дверь гардеробной — тесной узкой кельи, уходившей глубиной обратно параллельно лестнице. В верхней половине двери гардеробной было окошко со ставнями, в нем торчала, подпертая кулаком, унылая физиономия гардеробщицы. Зимой в окошке постоянно случалась давка из верхней одежды. Летом гардероб не работал. Счастливцев, проскочивших охрану наверху, на пятачке ждали еще два охранника и строгая женщина, администратор. Тут же справа за тумбой восседала пожилая кассирша, обилечивала всех прибывших. Оплатив вход, посетители шли влево в арочный проход — в сам клуб. Он состоял из трех помещений: первое — основной зал со столиками слева, метров сорок площадью, он был ниже уровнем остального клуба на полметра; второй — квадратный зал справа метров в тридцать, также уставленный столиками; третье и самое дальнее — танцпол, прямо. Центральная дорожка между двумя первыми залами вела к большой барной стойке и далее параллельно ей тянулась в грот — в буквальном смысле пещеру, будто выдолбленную в сплошной массе красного кирпича. Грот был тесным квадратным помещением метров в пятнадцать площадью с колонной посредине. Линия барной стойки продолжалась вдоль правой стены грота, отвоевав себе две метровые ниши — стойку официанток и в конце — малую барную стойку. Левая стена грота была сплошной, заканчивалась она в дальнем углу аркой, за которой и начинался танцпол. Он представлял собой прямоугольное двухуровневое помещение площадью метров в шестьдесят. Ближняя половина состояла из одной двухметровой стойки у левой стены и десятка столиков, расставленных по углам и оставлявших центральную часть свободной. Дальняя половина, как и первый зал, была занижена на полметра и соединялась с ближней деревянной лестницей в три ступеньки с поручнями и толстыми колоннами по обе стороны лестницы. Именно заниженная дальняя половина и отводилась под танцы. На ней метровыми полукругами из стен выступали две мини-сцены в те же полметра высотой. Первая — из правой стены посредине, вторая — из дальнего левого угла. За второй, дальней мини-сценой, виднелась точно такая же дверь с окошком и ставнями, как у гардеробщицы. За окошком находилась тесная, не более пяти квадратных метров, каморка диджея. Дальние, правая и центральная, стены танцпола были сплошь от потолка до пола зеркальными.