енницей… так она тут уже несколько месяцев. Когда рыпалась — получила по морде. Теперь свыклась. Со всем можно свыкнуться, если альтернатива только в худшую сторону. — И… и меня побьют, если буду рыпаться? — повторила я его выражение. — Смотря какой будет клиент. Может избить, даже если будешь нежной и податливой, — меня охватил ужас, а Тэян, судя по радости, возникшей в глазах, этого и добивался. — Чего напряглась? Страшно? — А тебе бы на моём месте не было? — он проигнорировал мой вопрос. — Спаси меня. Пожалуйста, — дрогнувшим голосом взмолилась я. Даже не собираясь произносить это столь жалобно, я сорвалась и едва не скрипнула горлом, выдавив из себя просьбу. Вопреки ожиданиям, Тэян засмеялся. Понимая, среди какого уровня людей нахожусь, я ожесточенно бросила: — Бездушный! — Ты просто выругалась матом, — успокаиваясь, огорошил он меня. — Что? — удивленно прикусила я язык. — Да, вместо «пожалуйста», ты сказала «спаси меня, ёб твою мать», — я округлила глаза и вспомнила, что эти слова действительно очень близки в корейском, а произношение у меня, по правде, иногда хромало. Я застыжено покраснела. — Прости, я не специально… — Нет? А я подумал, что обстановка на тебя действует, — продолжал он издеваться надо мной, и сел на стул, попивая воду. Жара регулярно требовала пить и пить чего-нибудь похолоднее. Я тоже плеснула себе в чашку и уселась напротив. Судя по тому, что кроме меня до Тэяна никто не докапывался, он либо всем приелся, либо ничего не решал. Но попытаться же можно? — Не место красит человека, а человек место. Если внутри есть благородство и добродетель, то их не истребит никакая обстановка, — заявила я. — Стало быть, если их нет, то их ничего и зародить не сможет? — подмигнул он мне. Я поняла, куда он клонит. — Все склонны запутываться и заблуждаться, — моими устами заговорил отец. — Но свет истины… — Ты верующая что ли? — кивнул вопросительно Тэян. — Да, а ты нет? — хмыкнув, он отвел в сторону майку, в которой сегодня был. На весь бок красовалась татуировка креста. Ничего себе! Что-то во мне задергалось, шепча, что вот и повод… но хорошо ли использовать религию для одурачивания человека в свою пользу? И возможно ли одурачить подобного типа? — Значит, верующий… — Знаешь, где я провел несколько лет до того, как несколько месяцев назад стал работать на Джиёна? В тюрьме, — не дожидаясь от меня никаких реплик, сам ответил мужчина. — Там многое переосмысливаешь… Ты попадаешь туда одним, а выходишь другим. И жизнь уже вокруг изменилась, она другая… Я был влиятельным человеком, а стал никем. — Из-за чего тебя посадили? — внимательно прислушалась я, почему-то заволновавшись об этом совершенно чужом мне типе, жестоком, которого я не заботила совсем. — За всё понемногу… за торговлю наркотиками, за организацию проституции, за убийства. К счастью, за сотрудничество с полицией и примерное поведение выпустили пораньше. — И ты опять вернулся к прежнему? Почему не захотел стать порядочным гражданином? — Порядочным гражданином? — загоготал он коротко, даже закинув голову, но потом подняв её и воззрившись на меня с упреком. — Для кого? Среди кого? Ты видела порядочность где-нибудь в этом мире? Побеждает сильнейший. Человек человеку враг, Даша, — смешно и совсем не по-русски назвал он меня, как-то через «щ», а не «ш», так что на конце слышалась «я», а не «а». Я приготовилась держать оборону за то, что мир куда прекраснее, чем он представляет, но нас прервал охранник, вошедший на кухню. Он о чем-то сообщил ему, и Тэян заглянул меж желобков жалюзи на парадный двор: — Я прослушал его приезд… ладно… — он поднялся, приготовившись идти встречать кого-то, но из-за спины охранника гость явился сам. Сопровождаемая топотом шагов, полилась становящаяся мне привычной корейская речь, приветствующая Тэяна. На свет вышел молодой человек среднего роста, в приличном костюме, протягивающий руку для пожатия. То, что он тоже был азиат, я уже не отмечала. Как-то привыкла, что монголоидную расу в здешних местах встретишь чаще, чем европеоидную. — Какими судьбами, Сынри? — Ну, как какими? Как обычно, — они потрясли ладонями, не обращая на меня пока внимания. Я присматривалась к прибывшему, оценивая, сможет спасти или нет? — Немного развеяться, получить чуточку удовольствий. — Чуточку? — подчеркнул Тэян. Сынри неопределенно взмахнул рукой, показывая, что это скромное приуменьшение. Потенциальный клиент заметил меня, наконец. — Новенькая? — Да, но её пока нельзя, — придвинул плечо, слегка закрывая меня, Тэян. — Запасная для одного заказчика. — Ну вот, а твоё «нельзя» разожгло желание в два раза сильнее, ты же знаешь, как я люблю запретное… — На следующей неделе, может быть, — пообещал Тэян, и мне не понравилось, что это говорят обо мне. Но вмешаться пока не решилась. — И почём будет, если вдруг?.. — приподнял оценивающе брови Сынри. — Пятьдесят тысяч, — раздался присвист, на меня взглянули с ещё большим интересом. — Девственница? Натуральная? — Она самая, — расплылся Тэян, поглядев на меня и зная, что я понимаю их разговор. Я не выдержала: — Я всё равно не дамся! Я скорее убью себя, — брови молодого человека поднялись до предела. Узкие глаза стали шире. — Ого-го себе! — обратился Сынри к знакомому. — Ещё и на нашем лапочет? — С ошибками, но пытается, — подтвердил мой, так сказать, сутенер. — Послушайте, если у вас есть деньги, и вы имеете сердце, выкупите меня отсюда! Я очень прошу вас… — Прекрати! — грозно осек меня Тэян. От неожиданности я замолчала. — Иди наверх, я сейчас поднимусь, — обратился он к Сынри и тот, понимая, что у нас какие-то свои недоговоренности, ушел, оставляя мне последнюю возможность поговорить с ним только тогда, когда он будет уезжать отсюда. Тэян взял меня за плечи и тряхнул: — Тебя никто отсюда не выкупит, ясно? Мне сказали, что ты пыталась наложить на себя руки? Так вот, если попытаешься и я буду рядом, я этому, конечно, помешаю, но если меня не будет — ты сумеешь с собой сделать, что хочешь. Но если ты продолжаешь жить, то ты будешь шлюхой этого борделя. Тебе лучше смириться с этим и прекращать надоедать мне. Сынри точно не будет никого покупать, он не меценат. Максимум, ты можешь уговорить его купить твой первый раз. Доступно объясняю? — Мой первый раз не получит никто здесь, — процедила я сквозь зубы. — Если так надо, то я выгадаю время в твоё отсутствие, и повешусь или утоплюсь. — Флаг в руки! — оттолкнул меня Тэян, отпустив, и пошел прочь. — Твою опухшую синюю голову с раздутым почерневшим языком я вышлю твоим родителям. Они будут рады подарку. Представив описанные ужасы посмертного уродства, я съежилась и, не желая ни в коем случае заставить страдать семью, задумалась. Он правда сделает это, или угрожает, чтобы остановить меня? Я не смогу узнать, выполнит он или нет шантаж, если умру. Если умру, мне, конечно, будет уже всё равно, но мама… Господи, она не переживет такой посылки. А ведь они всё обо мне знают! Адрес, сведения об отце. Они всё могут. Так что же, неужели единственное, чем я могу себе помочь — это найти наиболее приятного клиента для первого раза? Вот уж свобода выбора… Ненавижу тебя, Джиён, ненавижу тебя, Мино, ненавижу тебя, Тэян! Если меня лишат невинности, вы ещё пожалеете об этом.