Я одновременно улыбнулась и немного оскорбилась.
— С чего ты взял, что я разорюсь?
— Ты сказала, что вы расстались с Сынри, без него, если не ошибаюсь, ты была… бедной студенткой. Кроме того, сомневаюсь, что ты позвонила бы мне просто так. Что-то случилось?
Мне моментально делалось лучше от этого диалога. Я поняла, как соскучилась по Сынхёну, по его шуткам, странностям, придурковатости и по его покровительственному, отеческому отношению ко мне. Несмотря на то, что я обижалась за роль замухрышки и жертвы, я понимала, что ему, чтобы вылазить из своей депрессии и крепнуть, нужен именно кто-то вроде меня, кому надо помогать, ради кого надо становиться сильным и героическим. Я в какой-то мере спасала Сынхёна, а он меня.
— Обещай, что не расскажешь Джиёну, хорошо?
— Заговор против Джи? Мне нравится. Жарь, дочь.
— Ты станешь дедушкой, — разглядывая справку с «диагнозом», заявила я. Повисла тишина. Какое-то кряхтение по ту сторону, не то ухмылки, не то сдержанный кашель.
Потом вновь возник бас Сынхёна:
— Что ж, с дедушкой всё однозначно, а кто papa[30]? — с ударением на вторую «а» произнёс он.
— Угадай.
— Дай подумать. Святой дух?
— Почти. Его полная противоположность.
— Дьявольская плоть? Что ж, под это описание подходит миллиарда три подозреваемых. Однако решусь поставить на Квон Джиёна. Не потому, что верю в его удаль, а потому, что знаю твою избирательность.
— Я его для этого не избирала, это произошло случайно. А впрочем…
— Вот и я думаю, что с Джи скорее «впрочем», чем «случайно». Вот же reptile, salaud[31]! Почему ты не хочешь говорить ему об этом?
— Он обещал выкосить где-то пятую часть населения планеты, если у него родится ребёнок. Я не хочу развязать третью мировую войну. А если серьёзно, то просто хочу иметь от него хоть какую-то тайну. И не хочу забивать ему голову лишними проблемами. И опасность к своему ребёнку притягивать не хочу. О, смотри-ка, причин так много…
— Вы из-за этого разошлись с Сынри?
— Косвенно. Я ему говорить ничего не стала, поняла, что не в силах признаться о чужом ребёнке.
— Ладно, нравственную часть обсудим после. Тебе что-нибудь нужно? Нужна помощь, деньги, что-то ещё?
— Нет, Сынхён, спасибо, из этого мне ничего не надо, я только хотела поделиться с кем-нибудь. То есть, не с кем-нибудь, а именно с тобой. Ты первый, кому я сообщаю об этом.
— Какое счастье, что употреблять сверх меры бросил полгода назад, а то у меня почти создалось ощущение, что отец я, но не могу вспомнить, когда нахулиганил.
Я засмеялась.
— И когда мне ждать внука или внучку?
— В январе.
— Я захочу посмотреть на него. И на тебя. Незаметно от Джи это будет затруднительно, если ты будешь в России…
— Знаешь, у меня всё-таки есть одна просьба, — вдруг осенило меня, и я его перебила.
— Да?
— Есть одно русское дурацкое произведение, об алкоголике-интеллигенте…
— Хочу его прочитать!
— Нет, оно действительно дурацкое. Но не в этом суть. Оно называется «Москва — Петушки». Главный герой едет из Москвы в населённый пункт Петушки, где у него любовница и ребёнок. Но он напивается настолько, что не замечает нужной станции и возвращается обратно в Москву, так и не побывав у них, тех, к кому ехал. А в Москве, как обычно пьяного, его убивают. Этому произведению поставили в Москве памятник, две скульптуры: почти не стоящий на ногах выпивоха и неподалёку не дождавшаяся девушка с косой. — Сынхён внимательно молчал. — Я хочу в Сингапуре памятник, можно?
— Памятник? — разразился вежливым и удивленным хохотом Сынхён. — Почему бы и нет? Тут полно всякого… жирная птица Фернандо Ботеро, подражание Дали, прыгающие с набережной мальчики в бронзе от Чонг Фат Чонга…
— Я знала, к кому обращалась. Кто ещё знал всё об искусстве?
— И что будет изображено?
— Две скульптуры. Дракон, а неподалёку девушка с косой.
— С косой? В Сингапуре?
— А почему нет? В твоей любимой Франции, между прочим, есть статуя Анне Ярославовне, русской княжне. С косой. Называть композицию «Сингапур — Петухово» не надо, но что-нибудь вроде залога дружбы с Россией же можно?
— Тогда почему Сингапур представлен не мерлионом?
— Сам знаешь, почему.
— Я-то да… — Сынхён оборвал себя и, сообразив, сказал: — Мы поставим его поближе к ROM[32]. Свяжем с любовной историей. Что-нибудь вроде принцессы и чудовища. Коса зайдёт под Рапунцель.
— Тоже неплохо, в принципе, мне всё равно, какую историю ты сочинишь. Главное, чтобы Джиёну на глаза почаще попадалось.