— Свиная нога подойдет? — деловито спросила Юлия Евгеньевна. — Я ее с чесноком запеку. Во сколько будет ужин?
— Ее Сережа сейчас повезет на легкий шоппинг, а в полдевятого она у нас.
— Поняла, — по-военному четко откликнулась супруга главного военного эксперта. — Можно выполнять?
— До вечера, — махнул мне рукой Виктор Викторович.
Выйдя в приемную, я спросила у дежурной разрешения позвонить и, получив разрешение, набрала номер нашего зонального из Генеральной прокуратуры. Дозвонившись до него, я спросила, правда ли, что с апреля мы, следователи, будем выведены за штат для аттестации в Следственный комитет, и если да, то что будет с делами, которые мы не успеем закончить до апреля. Зональный расхохотался.
— Ты что, родная, веришь в это? Да мы лет пятнадцать слышим про Следственный комитет, про объединение следствия под одной крышей, в одних руках, неужели ты думаешь, что эту реформу можно провернуть в три дня? Вывести за штат, не имея сформированной структуры, не зная, на кого она будет замыкаться, куда вас всех аттестовать — взрослые люди на это не способны. Нет, законопроект пролежит еще в Думе пару лет, а потом решат.
— А сейчас? — настаивала я.
— А сейчас вы не готовы.
— А нам сказали, что сведения из Генеральной, — недоумевала я.
Зональный громко вздохнул.
— А мы свои сведения черпаем от районных следователей. Успокойся, сдохнешь еще в своей прокуратуре.
Положив трубку, я и вправду успокоилась.
Спустившись во двор, мы с Сергеем Алексеевичем уселись в потрепанные «Жигули», он завел машину, и мы тронулись на экскурсию по Москве.
По дороге майор с ненавистью в голосе (так мне почудилось) комментировал памятники истории и культуры, мимо которых мы проезжали. Кстати, пресловутый памятник Петру работы Церетели не показался мне таким уж чудовищным.
Прибыв в «Охотный ряд» и оставив машину в подземном паркинге, мы поднялись в ослепительный европейский магазинный город, просто универмагом его назвать было нельзя, чтобы не оскорбить. И начали методично его осматривать; мрачный майор скалой возвышался за моей спиной, пока я глазела на витрины, и не отходил от меня ни на шаг, умело возвращая в те отделы, которые я тайком старалась пропускать.
Проинспектировав несколько секций, больше похожих на музеи, королевские дворцы и межпланетные корабли будущего, я соскучилась. Даже в отделе мелочей для дома, где кусок мыла стоил ровно столько, сколько лежало у меня в кошельке на житье до зарплаты, не нашлось ни одной вещички мне по доходам. И я попыталась сбежать из этого царства гламура, объявив Сергею Алексеевичу, что все уже посмотрела и хочу теперь просто прогуляться по Москве, а до госпиталя Бурденко к вечеру доеду сама. Но не тут-то было.
Мрачный Сергей Алексеевич просто пропустил мимо ушей мои пожелания и жестко направил меня в очередную обойму бутиков. Под конвоем военно-медицинского майора я старательно обошла отделы: Гуччи, Фенди, Кристиан Диор, «Мандарина Дак», Сальвато-ре Феррагамо, Роберто Кавалли; перейдя на другой этаж, попала в карусель секций Картье, Селин, Шанель, Мах Мага, и прочих изысков, о которых я даже не слышала. Причем майор бдительно следил, чтобы я не халтурила и не з пробегала мимо кронштейнов с дизайнерскими одеждами и ювелирными витринами, а заставлял выбирать и мерить понравившиеся вещи.
Я взмолилась еще раз, но мне был дан невозмутимый ответ: Виктор Викторович сказал привезти вас к двадцати тридцати, значит, до двадцати вы должны гулять по «Охотному ряду». И точка. Принудительный шоппинг продолжился.
В очередной раз разглядывая ценник на майке грязно-серого цвета стоимостью 600 у, е., я взбунтовалась и объявила майору, что больше не желаю корчить из себя состоятельную даму, поскольку в кошельке у меня всего полторы тысячи, да и те не на шмотки, а на жизнь.
Майор не дрогнул усом, и со словами «здесь скидки» повел меня в другие отделы, где действительно были скидки. В отделе «Манго» он чуть ли не за руку провел меня вдоль кронштейнов, настойчиво интересуясь, что мне здесь нравится, снимая с вешалок наиболее интересные, с его точки зрения, вещи, и толкая меня в сторону примерочной. Чтобы не устраивать громкого скандала в приличном месте, я послушно принимала выбранные майором шмотки и уединялась с ними в кабинках. И к своему большому удивлению, все-таки купила с грандиозной скидкой фирменную юбку, всего за пятьсот рублей, выбранную для меня Сергеем Алексеевичем.
А на оставшиеся деньги я набрала глупых сувениров мужу и ребенку, и смешную глиняную копилку своему конвоиру. Каковую он принял с тем же суровым видом, но со словами искренней благодарности. И повел в кафе. Напрасно я ныла, что не хочу есть, что в лаборатории напилась чаю с плюшками… «Товарищ полковник велел покормить вас в кафе», и точка.
Напихав, в меня каких-то дорогих закусок, Сергей Алексеевич доставил меня к общежитию на территории госпиталя, где квартировал главный военный эксперт, после чего откланялся и испарился.
Дверь нам открыла молодая смешливая женщина со школьным «хвостом» и потрясающе длинными ногами, поначалу идентифицированная мною как дочка главного военного эксперта. Тем более что за ее джинсы крепко цеплялась крошечная девчушка; хозяйка проводила меня в комнату и извинилась:
— Оставлю вас на секунду, внучку уложу и приду.
Я была потрясена дважды: один раз — из-за того, что женщина выглядела намного моложе меня и на бабушку совершенно не тянула. А второй раз — когда через секунду она действительно появилась в гостиной и отрапортовала, что внучка уложена и спит.
— Слушайте, как вам это удается? — спросила я, поскольку мое собственное чадо в этом возрасте изводило меня своей неуместной активностью, все члены семьи убаюкивали его по очередной успевали выспаться, в то время как дитя развлекалось в меру сил и возможностей, и даже и не думало смыкать глаза.
— Дедушка приказал спать, значит, спать, — ответила офицерская жена.
К моменту, когда появился сам дедушка, мы с Юлей успели оценить и померить купленную под чутким руководством Сергея Алексеевича юбку, посплетничать насчет мужей, поделиться секретами воспитания потомства и уже звали друг друга на «ты».
Главный военный эксперт притащил мне заключение специалиста, оформленное по всем правилам, мы согласовали сроки получения интересующего меня заключения экспертизы, а оставшееся до поезда время смаковали шикарный окорок и слушали песни собственного сочинения, исполняемые под гитару полковником.
К одиннадцати явился немногословный Сергей Алексеевич, изъял меня из теплой компании и отвез на вокзал. Добравшись до своей койки в поезде, я рухнула на постель и заснула мертвым сном, проспав до самого Питера.
Глава 19
Рассудив, что зайти домой я уже не успеваю, я отправилась в прокуратуру прямо с вокзала и появилась там около девяти, пока не было еще ни шефа, ни Лешки. Только из одного кабинета раздавался приглушенный треск пишущей машинки — это Лариса Кочетова строчила ответы на жалобы, она единственная из всей прокуратуры не пользовалась компьютером. Причесавшись перед зеркалом в своем кабинете, я зашла к ней и спросила, что это она ни свет ни заря корпит над бумажками.
— А я с вечера не уходила, — призналась Лариса. — Я же увольняюсь, а меня с первого числа уже ждут на новом месте. Надо срочно жалобы и задания все отписать, не хочется сюда возвращаться и доделывать.
— Нашла золотое место?
— Ой, да не такое уж оно золотое, — отмахнулась Лариска. — Контора «Рога и копыта», с девяти до восьми сидеть на работе за те же деньги, что и здесь.
— А какой смысл тебе увольняться?
— Нервы поберечь, — выкрикнула Лариска, покраснев; щеки у нее стали такими пунцовыми, что я даже испугалась.
— Что ты так орешь?
— Извини, — сказала она, медленно возвращаясь к своему обычному цвету лица. — Меня уже достали душеспасительными беседами. Думаешь, мне хочется увольняться?