Мужчина, низенький жилистый мексиканец, замер и удивленно уставился на пациента. За все время пребывания в этой палате Ник впервые заговорил, и санитар не ожидал услышать его голос.
– Это «Вестерн Стейт». – Забрав у Ника стаканчик, санитар смял его. – Вы тут на лечении.
– Это что, богадельня?
– Вообще-то это заведение называется психиатрической больницей, приятель.
Ник чувствовал, как таблетки опускаются в желудок, как активные вещества препаратов проникают в его кровь, глушат все мысли.
– Я давно здесь?
– Пять дней.
– Я хочу поговорить с адвокатом.
– Ничего об этом не знаю, приятель.
– Меня долго собираются держать здесь?
– Насколько я понимаю, не больше пятнадцати дней. За это время проводится психиатрическое освидетельствование, чтобы выяснить, сможете ли вы предстать перед судом.
– За что?
Санитар, поправляя кровать, покачал головой.
– Если у вас есть вопросы, поговорите с врачом.
– С врачом?
– С доктором Барнсом, приятель. – Мексиканец посмотрел на часы. – Он приказал мне дать вам лекарство придет примерно через час.
– Барнс здесь? – Ник с облегчением вздохнул. – Он меня осмотрит?
– Да, приятель, доктор Барнс здесь. Он главврач.
– И он придет через час?
Послышался истерический смех, и только по взгляду санитара Ник понял, что смеется он сам.
– Прилягте, – посоветовал мексиканец. – От этой дряни у вас будет кружиться голова, так что лучше лежать, когда вещество попадет в кровь.
Ник подчинился.
– Доктор Барнс будет здесь через час.
Он устроился на кровати и принялся повторять эту фразу, как мантру:
– Доктор Барнс будет здесь через час…
– Точно, приятель. Не волнуйтесь. Увидимся в три.
Ник прикрыл глаза.
– Доктор Барнс будет здесь через час…
Санитар закрыл за собой и запер огромную стальную дверь.
Нику снился полет на остров Сан-Хуан.
Голубое безоблачное небо, внизу гигантской диорамой протянулся штат Вашингтон. Сапфировые воды залива Пьюджет-Саунд сияли на солнце как сталь, горы покрывали леса, привычные на северо-западном побережье Тихого океана. Сара просунула ладони между его бедер и, склонившись, поцеловала его в губы. Сердце Ника разрывалось от счастья. Самолет парил над холмами с изяществом орла. И вдруг откуда-то появилась рука Джейсона Гэмлина, грубо оттолкнувшая Ника в сторону.
«Ну ты и счастливый сукин сын! Довелось отведать вкус столь сладких губ!»
Отперев дверь, в комнату вошел Барнс. Зрачки Ника подергивались под прикрытыми веками. Доктор едва сумел его добудиться.
– Он спит по восемнадцать-девятнадцать часов в день – выглянул из-за плеча Барнса санитар. – Иногда приходится вытирать его мокрым полотенцем, чтобы разбудить и дать таблетки. Могу предложить вам холодную салфетку.
– Нет, спасибо. Он уже просыпается.
Ник заглянул врачу в глаза. Они были такими же лазурно-голубыми, как и небо в день того полета на остров. Воспоминание вновь начало затягивать его в сон.
– Ник, вы меня видите? Вы меня узнаете?
Ник улыбнулся.
– Это хорошо. – Барнс повернулся к санитару. – Я хочу вывести его на прогулку. Думаю, свежий воздух пойдет ему на пользу.
– Как скажете, док.
– Мне нужна коляска с фиксаторами.
– Конечно, док.
– Вы можете говорить? – повернулся врач к Нику.
Тот кивнул.
– Хорошо. Просто замечательно. Я хочу с вами пообщаться.
Ник снова улыбнулся. Он был благодарен доктору за его присутствие, за его доброжелательность.
– Вот только глаза на секундочку закрою… – пробормотал он, чувствуя, как препарат проникает в мозг.
Комната вокруг потемнела. Ник пытался ухватиться за мысль о том, что Барнс здесь и говорит с ним, но лекарство было слишком сильным, и он потерял сознание.
Ник очнулся под слабыми лучами солнца, просачивавшимися сквозь крону гигантского клена в больничном саду Он засмотрелся на солнце, выглядывавшее из-за ветвей, и только потом заметил, что рядом стоит Барнс и с любопытством наблюдает за ним. Ник попытался поднять руки, чтобы заслониться от света, но не смог пошевельнуться.
Он дернулся, стараясь высвободиться.
– Это бесполезно, вы не можете двигаться, – сказал доктор.