Альберт Байкалов
Крестоповал. Мания величия
Пролог
Дмитрий проснулся от нестерпимого желания освободиться от того, что вчера вечером называлось пивом, вином, водкой… Но оторвать голову от подушки не хватало сил…
Несмотря на ощущение, что внутри живота сейчас что-то лопнет, он еще некоторое время лежал. Наконец, с трудом разлепив веки, застонал от ворвавшегося в самый мозг света и снова зажмурился. Однако надо было добраться до туалета, и он стал сползать с кровати. Когда нога свесилась, показалось, над угрожающей пустотой, он повторил попытку открыть глаза. На этот раз это было не так мучительно. С трудом встав, с удивлением огляделся… Как ни странно – спальня… Шелковая простыня на огромной, казавшейся квадратной, кровати была скомкана и наполовину свисала вниз. Его взгляд скользнул по ней на паркет пола и уткнулся в кружевные трусики черного цвета. В памяти всплыло озорное лицо, слегка вздернутый нос и рыжие волосы совсем еще юной красотки. Еще он вспомнил родинку на упругой небольшой груди, чуть выше соска… Очередной позыв заставил отложить на время воспоминания, а ноги понесли Дмитрия в сторону туалета. Однако, сделав лишь пару шагов, он встал как вкопанный, напрочь забыв про то, куда направлялся, поскольку увиденное в огромном, в человеческий рост зеркале отключило все болевые рецепторы. В отражении Дмитрий увидел вроде бы себя, но абсолютно голого… Через туман все ярче проступало начавшее лысеть существо мужского пола, роста выше среднего, с прямым носом и слегка выпирающим подбородком. В ступор ввел бурый окрас на нижней части лица, груди… Он поднял перед собой руки ладонями вверх и почувствовал, как застыла в жилах кровь, а на затылке зашевелились волосы: руки по локоть были в запекшейся крови…
– Что за чертовщина? – произнес он вслух.
Собственный голос, хоть и изменившийся за бурно проведенную ночь, придал ему уверенности. Осторожно ступая, он вышел в зал. Здесь его ждал еще один сюрприз, заставивший забыть увиденное минутой раньше.
– Ы-ыы! – вырвалось из глотки.
Посреди огромного ковра ручной работы, привезенного отцом еще во времена, когда он работал в посольстве Алжира, в луже крови лежала обнаженная девушка. Лежала она на боку, подтянув под себя колени, зажимая руками ужасную рану на животе. Взгляд его уперся в сизые канаты вывалившихся кишок и тут же переместился к родинке над розовым соском.
По ногам потекло что-то горячее. В себя пришел от наступившего вдруг облегчения. Теперь он стоял в луже собственной мочи, остолбенев от неописуемого ужаса…
Через некоторое время бросился назад в комнату. Однако, увидев кровать, с которой только что сполз, метнулся обратно. Стараясь не смотреть на труп, он с воем устремился в ванную. Заскочив в душевую кабинку, вырвал из держателя лейку и повернул никелированный рычаг до отказа вправо. Обжигая себя ледяными струями воды, он запрокинул голову и затряс ею, пытаясь сбросить наваждение:
– И-ии!
Но это был не сон. Поливая лицо, грудь, плечи, он стал яростно тереть себя свободной рукой.
«Это не я, – пульсировала в голове мысль. – Я не мог! Это кто-то другой! Я просто пытался помочь и испачкался…»
В своей комнате он нашел в шкафу спортивный костюм. Надев его, зачем-то натянул на голову лыжную шапочку и вернулся обратно в гостиную. Заглянувшее в окна полуденное солнце разогрело воздух. Он загустел и стал маслянистым от тяжелого запаха крови, мочи и чего-то такого, что вызывало неописуемый животный ужас. Подкравшись к телу, Дима осторожно присел на корточки. Девушка смотрела перед собой странным, стеклянным взглядом. В ушах раздался ее заливистый смех.
«Как тебя зовут? – Неожиданно возникший в голове вопрос заставил выпрямиться. – Господи, я даже не знаю, чей труп в доме моего отца!»
Он бросился к телефону, но на половине пути замер… «Куда звонить? В полицию? И что? Кто-то убил девушку, пока я спал?»
Мелодичная трель заставила вздрогнуть. Отчего-то в первое мгновение он подумал, что эти звуки издала девушка. В следующий момент Дима устремился к входной двери. Сорвав трубку домофона, он, к своему удивлению, увидел на экране Апокидзе. Писатель не имел своего дома в поселке, а снял на время соседний коттедж. Как он говорил, здесь ему нравится природа, которая располагает к написанию очередного романа. Книг, написанных этим человеком, Дима не читал, однако два раза в неделю встречался с ним на теннисном корте. Как правило, это были вторник и четверг. Сейчас писатель стоял в майке и шортах, держа под мышкой чехол с ракеткой.
«Черт! – процедил сквозь зубы Дима, вспомнив, что сегодня как раз четверг. – Как быть, что делать? Сказать, будто заболел? Стоп, но ведь такого со мной никогда не было. Нет, надо во что бы то ни стало вести себя так, будто ничего не случилось. Мало ли?»
– Дмитрий Витальевич! – раздался в трубке голос.
– Да, слушаю вас, – кивнул Дима, словно писателю его было видно.
– Вы не забыли, какой сегодня день?
– Нет, конечно. – Дима трясущимися руками стал открывать двери. Потом спохватился, что он одет совершенно не для тенниса, да и без ракетки.
«Неужели я сейчас уйду играть и оставлю труп прямо вот так, посреди зала?» Пронзившая мозг мысль заставила замереть, но в следующий момент он толкнул двери и вышел на улицу. С трудом спустившись на ставших непослушными ногах по мраморным ступенькам крыльца, Дима прошел через двор и открыл калитку.
– Здравствуйте! – украсив лицо улыбкой, поприветствовал Апокидзе. – Вы идете на корт?
Именно в этот момент, мягко, по-кошачьи скрипнув тормозами, напротив ворот встал черный автомобиль «БМВ». Апокидзе оглянулся на него и вновь уставился на Диму:
– Это к вам?
– Не знаю, – снова начиная терять от ужаса рассудок, прохрипел Дима, наблюдая, как из машины выбирается коренастый и похожий на квадрат молодой мужчина.
– Что с вами, Дима? – Взгляд Апокидзе сделался подозрительным.
Между тем мужчина вышел из машины и выжидающе уставился поверх солнцезащитных очков на Диму.
– С вами все в порядке? – в который раз спросил Апокидзе.
Не в силах произнести ни слова, Дима лишь открыл и тут же закрыл рот.
– У вас какие-то дела? – Апокидзе оглянулся на незнакомца. – Тогда извините.
С этими словами он нерешительно, то и дело оглядываясь, направился по неширокому, выложенному плиткой тротуару в направлении леса.
– Ну, как прошла ночь? – глядя вслед писателю, вызывающе спросил мужчина.
– А тебе… вам, – поправился Дима, – какое дело?
– Ты что, Димон? – Мужчина удивленно уставился в глаза Дмитрию: – Не узнал?
Дмитрий не заметил, как тот подошел вплотную и едва заметным движением, не прилагая усилий, отодвинул его в сторону.
Хитроватый прищур, бобрик черных волос…
– Николай? – наконец осенило его, и от этого стало совсем нехорошо. Как он мог забыть?! Стресс в совокупности с ужасом, алкоголем и наркотиками могут творить чудеса. По мере того как возвращалась способность воспринимать и анализировать события, в голове появился противный и мерзкий звон, постепенно заполнивший всю черепную коробку. Ну, конечно же, с Колей и двумя его подругами он познакомился накануне ночью в клубе! Что было потом? Потом он, как ни старался, ничего вспомнить не мог, а сознание возвращалось к пробуждению… «Постой, а как звали девчонок, которые были вчера? Катя… А вторая? Почему у меня в голове с таким упорством крутится имя Оля? А может, в комнате лежит совсем не Ольга, а, например, Марина?»
Между тем Николай шагнул в оставленную открытой калитку.
– Ты куда? – ужаснувшись, схватил его за локоть Дмитрий.
– Кучеряво живешь! – пропустив вопрос, восхитился Николай. – Я как-то в темноте и не разглядел дом. А где Ольга?
– К-какая Ольга? – с трудом выдавил из себя Дима.
– Понятно. – Насмешливо глядя в глаза, Колян похлопал его, как старого знакомого, по плечу и направился к дому.
– Ты что себе позволяешь? – Дмитрий сделал робкую попытку обогнать и перегородить ему дорогу, но Николай легко отодвинул его в сторону:
– Мне нужно Ольгу забрать.