Танец очень напоминал менуэт, я на ходу подсматривала за дамами и выполняла те же движения. А то, что Габриэль так умело справлялся, наводило на мысль, что он скорее притворялся конюхом, чем был им на самом деле. Но тогда напрашивался вопрос: почему он скрывал, что является принцем?
И я тут же спросила его.
— О вашей красоте известно далеко за пределами королевства, о ней слагают легенды. В них говорится, что сердце северной принцессы Мануэлании покрыто льдом, и оно никогда не полюбит. Мне стало любопытно, так ли это на самом деле.
Я чуть не фыркнула, но вовремя сдержалась.
— Поэтому ты… извините… вы, принц, переоделись в бедняка и устроились работать в королевскую конюшню?
— Совершенно верно.
— И что же вы узнали?
— Что я небезразличен вам.
Я на долю секунды замешкалась, от наглости даже способность говорить потеряла.
— Не стану скрывать, что симпатизировала конюху, но никак не принцу, — сжав зубы, проговорила я.
— Не значит ли это, что у принцессы дурной вкус?
Ах, ты, елки-моталки, ну и наглец! От возмущения рот открыла, но не успела ответить — пары поменялись, и я вынуждена была принять руку принца Омара. Когда мы сошлись снова, готова была высказать этому самозванцу все, что о нем думаю, во всей красноречивости прозы, но его мальчишеская улыбка обезоружила меня.
— Когда вы сердитесь, принцесса, ваше личико становится еще прекраснее. Смените гнев на милость, иначе не обещаю, что не влюблюсь в вас.
Я тут же улыбнулась, ехидно так.
— С удовольствием посмотрю, как вас разоблачат.
— Вы о том, что кто-то узнает меня? — спросил принц, скрестив со мной руки и ступая по кругу.
— Да.
— Напрасно надеетесь. Богачам неинтересна жизнь бедняков. Они не только лицо, но и имя не вспомнят.
Мы развернулись в другую сторону.
— Откуда вам известно столько подробностей о жизни простых людей?
— Уже забыли? Я три месяца проработал в конюшне, спал на сене с лошадьми, ел то, что оставалось с королевского стола.
Я изобразила притворный ужас и сочувствие на лице.
— Из дома выгнали? — предположила я, поворачиваясь спиной. — Какая досада! — добавила, не скрывая улыбку.
Тут нужно было сделать несколько шагов в сторону. Принц прижал меня к себе сильнее, чем следовало и, отпуская, шепнул на ухо:
— Ради того, чтобы увидеть, как вы улыбаетесь, я готов и не на такие подвиги.
Сказано легко, даже слегка наигранно, в духе флирта, но я почувствовала, что он не лжет, а слова его вызвали волнение в душе. Я снова не нашлась с ответом. Мы разошлись. В этот раз моим партнером стал кареглазый брюнет с короткой стрижкой и небольшой аккуратной бородой. В его ухе красовалась жемчужная серьга, и мне показалось, что от него пахло морем. Двигался он очень уверенно и, на мой взгляд, ему бы больше подошла военная форма, чем белый, расшитый золотыми нитями камзол.
— Мое почтение, принцесса, — произнес низким голосом принц Рамиро.
Обмен любезностями — и я снова в паре с тем, от взгляда которого пробегают по всему телу мурашки. Держа руки над головой, мы сходились и расходились в танце, молча поглядывая друг на друга. Он — с загадочной, пленительной улыбкой на губах, а в глазах искры смеха, я же наоборот — горделиво и холодно, чуть надломив тонкую бровь, как и положено северной принцессе. Уж не думает ли он всерьез, что может словами заставить меня увлечься им?
— Ваше Высочество, вы решили заморозить меня взглядом? Что из того, что я сказал, вам не понравилось или оскорбило ваши чувства?
— Все, мне абсолютно все не нравится. И вообще, разве может оскорбить тот, от кого ничего другого и не ожидаешь? Вы — лжец и обманщик, и мне все время кажется, что вы чего-то не договариваете.
Ох, не понравился мне его взгляд.
— Что вы имеете в виду?!
Я прямо почувствовала, как воздух между нами накаляется. Вот знала, что перегибаю палку, но язык мой — враг мой — никак не держался за зубами, да и начатое всегда довожу до конца. Только открыла рот, как услышала:
— Прежде, чем ответить, советую хорошенько подумать. Когда я стану вашим законным мужем, вы будете жалеть о сказанном.
Я задохнулась. Он что, угрожает мне? Да я только через труп выйду за него замуж! И стоило открыть рот, как меня снова бесцеремонно перебили со снисходительной улыбкой, проступившей на красивых губах:
— В нашу первую брачную ночь я потребую компенсацию за вашу черную неблагодарность. И можете уже остановиться, Ваше Высочество, танец закончился.
Я растерянно огляделась по сторонам. Действительно, музыка смолкла, а я, увлеченная перепалкой, даже не заметила и продолжала двигаться. Покраснев, вырвала ладонь из мужских рук, но этикет не позволял вот так бросить партнера. Присев в реверансе, любезно процедила сквозь сжатые зубы: