В скором времени мы уже неслись на машине в сторону ближайшей вертолётной площадки. За рулём сидел десантник, а я плюхнулся на переднее сиденье. Думая о своём, смотрел по сторонам и тут мой взгляд зацепил впереди по ходу движения до боли знакомую фотографию на билборде. Твою мать! Так это же совместная фотка сборной перед финальной игрой!
— Посмотрите направо. Вы ничего знакомого там не находите?
Владимир Геннадьевич сбавил скорость и, вглядевшись, радостно выдал:
— Ух ты! Да это же фотка сборной. Ты по центру, в нижнем ряду!
— Ну, да! И там ещё что-то написано, — добавила жена.
— Я и сам вижу, что там написано: «Мы выиграли Чемпионат Мира! А что сделали для России вы?»
Александров искренне радовался и поздравлял меня. А что, вполне очень даже неплохое фото. Вот только слоган чересчур амбициозный. Хотя, после моего «интервью», насыщенного под завязку патриотическим смыслом, эта рекламная картинка с лозунгом, уже нормально воспримется народом. Да и контракт я не нарушил, засветив свою физиономию в составе команды. За такие вещи отвечает РФС, все вопросы к ним. Вот, если бы они только мою фотографию вывесили, да ещё со Звездой Героя России, да ещё с каким-нибудь дурацким лозунгом, вот тогда мой агент такой бы иск вчинил, тем кто это сделал, что по миру без штанов бы их пустил.
Лена же, молча, погладила меня по плечу и передала бутылку с водой. Она прекрасно понимала, что я сейчас чувствую. Они что там, вообще, оху…ли! Вчера интервью без моего ведома разместили, а сегодня вдоль дороги обнаруживаю фотографию сборной и эту дурацкую надпись на нём.
До того момента, как мы доехали до вертолётной площадки, я увидел ещё четыре таких же билборда. По всей видимости, когда я вернусь из Рязани, уже вся Москва будет пестрить этой фотографией.
Двадцать минут сумасшедшего полёта и вот мы уже на территории воинской части десантников, где нас уже встречала машина. Торжественная часть празднования была назначена на час дня, поэтому мы прямиком отправились в дом Владимира Геннадьевича, который я ему подарил перед Мундиалем. Пока добирались до Солотчи, обратил внимание, что в городе идеально чисто, а улицы украшены флагами России и ВДВ, баннерами с футбольной тематикой и различными праздничными стендами и плакатами. Повсюду стояли сотрудники милиции. Это и не удивительно, так как ожидался приезд первых лиц Правительства и разных влиятельных товарищей. Вот ради них «отмыли» и принарядили город.
Подъехав к дому, увидел, что семья десантника встречает нас в полном составе. Возле калитки в инвалидной коляске сидел Василий, рядом с ним стояла Зоя Николаевна и чуть в сторонке родители Александрова и его друг Михаил Константинович. За то время, что мы здесь отсутствовали, кардинально ничего не поменялось. Да и как могло что-то измениться, если глава семьи всё время был в отъезде. Сначала он сопровождал сборную на Мундиале, а потом находился в столице, где решал свои служебные и личные дела. После обнимашек и приветствий, нам с Леной выделили одну из комнат в доме, сообщив, что за праздничный стол сядем после приезда остальных гостей.
Семейство Ещенко вместе с моей тёщей прибыло в начале двенадцатого. Хоть до Рязани и было всего около двухсот километров, но учитывая московские пробки, неизвестную трассу и окрестности Рязани, Дюша с непривычки малость устал. Да ещё Амадик в пути раскапризничался.
— Да, Дюха, выглядишь ты неважно. Такое ощущение, что ты не ехал, а впереди своего внедорожника бежал, — смеясь, прикалывался я над родственничком.
— Чего ржёшь? — прислонившись спиной к дому, Дюша сидел на скамейке и держал большую кружку холодного домашнего кваса. — Я тоже с удовольствием на вертушке полетал бы. Пятнадцать минут, и я уже в Рязани. Но Оля, блин, упёрлась, что рисковать не будет и всё, как будто на шоссе опасностей меньше, чем в небе. Я ей тысячу раз объяснял, что вертолёт — это такой же самолёт, только меньше размерами, а ей всё равно. Не полечу на вертолёте и точка. Страшно ей на такой машине летать. Не понимаю я её. Ведь на самолёте же летает, а вертушку почему-то боится. Где логика?
— Андрей, да не бери ты эти женские причуды в голову. Ну, боится она летать на вертушках, с этим уже ничего не поделаешь, — смеясь, успокаивал моего друга Владимир Геннадьевич. — Поживёшь с моё и привыкнешь ко всем женским странностям и закидонам. Потом на них уже и внимание обращать не будешь.
Из дома вышла Ольга Николаевна.
— Мужики, — обратилась она ко всем присутствующим. — Прошу всех к столу, а то вам скоро уже выезжать, — и подойдя к мужу, при всех спросила. — Володь, я, наверное, в доме с Васей останусь, а ты с родителями сегодня ночевать поезжай в нашу новую квартиру.