— Теперь я прекрасно понимаю, почему вы настолько плотно решили заняться безопасностью своей семьи, — глядя на меня, с улыбкой сказал Виктор Викторович.
— Это ещё по-божески! Вы не видели, что творилось в Германии. Там народ реально сходил с ума, — усмехнулся я. — Нам ещё повезло, что в Москве никто не знал дату нашего вылета. А так бы да, всё Шереметьево пришлось бы оцепить и ждать, пока мы сядем в самолёт.
— Александр Анатольевич, тогда вопрос. Почему вы себе лично не хотите обеспечить охрану? То, что я недавно увидел — это… я даже не знаю какое правильное слово подобрать…, наверное, настоящее помешательство.
— Ну, это вы перегнули с диагнозом. На сумасшедших они уж точно не похожи. А насчёт охраны… Пока не вижу в этом смысла. Да и от толпы фанатов меня может спасти только целая армия, — отшутился я. — Виктор Викторович, я прекрасно понимаю ваше уважительно обращение ко мне как к работодателю, но могли бы вы больше не называть меня по отчеству и не выкать. Мне так будет привычнее.
— Хорошо, Александр. Как скажете. Тогда и вы, вернее ты, называй меня только по имени.
В этот момент по громкоговорителю диктор объявила посадку на наш рейс. Мы подхватили багаж и дружной толпой двинулись к нужному гейту. Пока шли, с разных сторон только и были слышны: «Ой, мам, смотри, это же Саша Граф!… Палыч, прикинь, сам Граф идёт! О, и Ещенко с ним!… Глазам своим не верю, это же Граф!… Смотри, Андрей Ещенко! А вон и Граф с тростью ковыляет… Извините, а вы автограф нам не дадите?». Виктор шёл специально чуть позади нас. По его поведению было видно, что он контролирует всё, что происходит вокруг. Не дай бог, если кто-то из граждан кинется обниматься со мной или Дюшей (неадекватных хватает везде), то думаю, что он элементарно не добежит до цели, наткнувшись на кулак старшего прапорщика.
Полёт прошёл без приключений. Почти три тысячи триста километров мы пролетели за пять часов. Пассажиры вели себя прилично, если не считать тех моментов, когда при посадке в салон аэробуса в мою сторону тыкали пальцами и громко выкрикивали мою фамилию. Когда взлетели, стюардесса предельно вежливо, ослепительно улыбаясь, попросила нас с Дюшей оставить на рекламных листовках авиакомпании автографы для всего экипажа. Разве можно отказать такой милой девушке? Конечно же расписались. Судя по количеству листовок, мы осчастливили не только экипаж, но и всех их родственников.
Когда мы приземлись в аэропорту Валенсии, то по местному времени было ровно восемь вечера. Ещё находясь в Москве, я позвонил в клуб и попросил прислать за нами клубный микроавтобус. После получения багажа, мы, в сопровождении представителя клуба, быстренько дошли до машины и рванули в сторону дома. Андрей с Олей решили сегодня переночевать у нашей мамы. Насчёт Виктора я долго думал, куда его пристроить, и решил, что он пока поживёт в моей квартире. Нам понадобится некоторое время на то, чтобы мама, Димыч, да и Ангелинка тоже, привыкли к новому человеку. А этого можно добиться только путём их непосредственного общения между собой.
Мама с Димычем и Ангелиной ждали нас на улице. Были и слёзы радости, и обнимашки с поцелуями. Радовались так громко, что разбудили спящую в коляске младшую сестрёнку.
— Тёть Свет, пойдёмте уже домой. А то скоро нас окружат жильцы вашего дома и мы тут застрянем на долго, — предложил Дюша.
Мы посмотрели по сторонам и убедились, что несмотря на наступившую темноту, большинство лоджий и территория парковки уже занята любопытными испанцами. Так… нужно срочно подниматься к себе, иначе не отобьёмся от почитателей. Разбежались по своим подъездам, договорившись с мамой, что встретимся у неё через полчаса.
Спустя час, доев мамины вкусняшки, я сыто отвалился на спинку стула. Рядом, точно так же откинувшись, с блаженной улыбкой сытого котяры сидел Виктор.
— Спасибо, мамуль. Всё было очень вкусно.
— Да, тёть Швет, — с набитым ртом, прогундосил Дюша. — Как вшегда объедение, прошто пальчики оближешь, — и посмотрев на свою жену с улыбкой добавил. — У Оли тоже вкусно получается, но не то, — и тут же получил лёгкий подзатыльник от сестры.