Маневренные бои быстро закончились, война перешла в позиционную стадию, оставлявшую не так много места подвигу. Надежды на то, что кампания завершится быстро, таяли с приходом зимы. Месяц проходил за месяцем, а гигантская мясорубка продолжалась. Маннергейму такой расклад нравился все меньше и меньше.
«Июньские бои наглядно продемонстрировали, насколько развалившейся была армия: за все это время у меня в подчинении перебывало поочередно одиннадцать батальонов, причем боеспособность их раз от разу снижалась, и большая часть солдат не имела винтовок. Мне передавали в подчинение и артиллерийские батареи, но всегда с напоминанием, чтобы я не вводил их в действие одновременно. Снаряды надо было беречь!» Читатель, выросший на современных исторических мифах, может подумать, что речь идет о сорок первом и печально знаменитой «одной винтовке на троих». В крайнем случае разговор об июне семнадцатого года, когда страна была уже охвачена революцией. Поспешу разочаровать – речь идет о лете 1915 года, когда самодержец всероссийский еще прочно сидел на своем троне и армия, казалось бы, не должна была испытывать серьезных проблем. На самом деле, все было ровно наоборот – ситуация «одна винтовка на троих» была характерна именно для Российской армии времен Первой мировой войны.
Об участии Маннергейма в этой войне написано достаточно много. Леонид Власов посвятил этим годам едва ли не бóльшую часть своей биографии маршала. Однако, положа руку на сердце, нужно отметить: фронтовые подвиги своего героя ему приходилось едва ли не высасывать из пальца. В этом не было вины Маннергейма, такова была объективная реальность. Дело в том, что, командуя кавалерийскими частями, он имел не так много шансов проявить себя. Кавалерия в Первой мировой была не более чем рудиментом, пережитком прошлого – на полях боев царили пехота и артиллерия, новый «бог войны». Многокилометровые траншеи, ряды проволочных заграждений, убийственный ливень артиллерийских снарядов, сметавший с поверхности земли все живое и оставлявший «лунный пейзаж» – лихому рубаке на боевом коне просто не было места на этой картине. Кавалерийские части все чаще вынуждены были действовать в пешем строю, что делало их применение в значительной части бессмысленным.
Это ни в коем случае не значит, что будущий маршал отсиживался в тылу. Маннергейм принимал участие в операциях, в том числе и удачных, но ничем особенно не выделялся среди своих сослуживцев. На его долю не выпало громких побед – удачные бои тактического значения, не более того. Ничего из ряда вон выдающегося он совершить не смог, хотя и получил свою долю почестей и наград.
Собственно, это и есть ответ на вопрос, поставленный в начале главы. Карьера Маннергейма перед Первой мировой войной была типичной карьерой гвардейского офицера, в которой имелось несколько ярких, но далеко не экстраординарных эпизодов. Такие офицеры в царской России насчитывались тысячами, и у многих из них было не меньше заслуг, чем у Маннергейма. Зачем из их рядов выделять именно его одного? Может быть, дальнейшая биография маршала способна пролить свет на этот вопрос?
Что ж, вернемся к событиям Первой мировой. Новый, 1917 год Маннергейм встретил на самом южном участке фронта, в Румынии. Впереди были большие потрясения…
Глава 2
Патриот… какой страны?
Маннергейм был патриотом России. Так, по крайней мере, говорят все те, у кого руки чешутся установить ему памятник. И сразу встает неудобный вопрос: а кто может считаться патриотом?
Вот, например, генерал Алексей Алексеевич Брусилов. Пожалуй, самый известный не только в нашей стране, но и в мире русский офицер времен Первой мировой войны, автор знаменитого прорыва. О проведенном под его командованием летом 1916 года наступлении Юго-Западного фронта отечественные учебники и энциклопедии пишут только в превосходной степени: новое слово в военном искусстве, полный разгром противника, перехват стратегической инициативы, спасение французов, истекавших кровью под Верденом. Известное преувеличение во всем этом есть, но немцы и австрийцы до сих пор вспоминают «Луцкое наступление» русских (так у них называют «Брусиловский прорыв») как черные дни своей военной истории.
Что делал генерал Брусилов, когда в России началась революция? Продолжал служить ей так, как считал нужным. Занял пост Верховного главнокомандующего, но пробыл на нем недолго и был отправлен в отставку бурным летом 1917 года. Однако его служба Родине на этом не кончилась. В 1920 году Брусилов добровольно вступил в Красную армию и возглавил Особое совещание при главнокомандующем всеми вооруженными силами Советской республики, занимавшееся, по сути, подготовкой военной реформы. На разных должностях служил до самой своей смерти в 1926 году. При этом он негативно относился к большевикам, как свидетельствует из записей, ставших известными уже после его смерти. И тем не менее в решающий момент Брусилов предпочел быть на стороне России, пусть и «красной».