6 июня по приказу командующего армией все части фронта, кроме 30-го армейского корпуса, начали закрепляться на своих позициях.
Обеспечивая правый фланг полков генерала Станкевича, Маннергейм получает приказ № 118 от 7 июня перейти в подчинение командира 8-го армейского корпуса.
Почти шесть дней, постоянно меняя позиции и вступая в короткие стычки с врагом, полки дивизии действовали в широком районе Ядвиговка — Блудов.
13 июня 12-я кавалерийская дивизия вновь передается 40-му армейскому корпусу. В личном обращении к Маннергейму генерал Духонин писал: «Рекомендую вам не ввязываться в серьезные бои. Сковывайте противника на своем фронте, выбирайте участки для атак и будьте готовы по особому приказу перейти в энергичное наступление».
17 июня противник, открыв ураганный артиллерийский огонь, перешел в наступление, но был остановлен. Контратака русской пехоты не удалась, и полки Маннергейма, которые должны были войти в прорыв, почти два часа бесполезно простояли под огнем врага.
20 июня 12-й кавалерийская дивизия была временно переведена в состав 11-й армии, перейдя в район Корчмы — Нива Злочевская.
В деревне Дубовой, где расположился штаб дивизии, уцелело лишь пять сараев и хлев для коров. Генерал и офицеры штаба облюбовали для работы сарай, где раньше хранились дрова и сено. Из нескольких бочек и досок соорудили что-то вроде стола и скамеек. Денщики приготовили из трофейных продуктов скромный обед. Три дня тыловое интендантство не направляло в дивизию продукты питания и фураж. Только запасливость командиров полков да строгость Маннергейма спасала солдат и офицеров от голода.
Оперативная сводка штаба армии от 23 июня говорила, что «12-я кавалерийская дивизия продолжает оставаться в выжидательном положении, ведя по всему фронту энергичную разведку».
Наступление русской армии остановилось, началась позиционная война. Немецкие части, отозванные с Западного фронта, смогли остановить русских и тем самым предотвратить катастрофу, нависшую над австрийскими войсками.
2 июля состоялся полковой праздник Ахтырского полка, на котором вместе со своим адъютантом ротмистром Скачковым присутствовал генерал-майор Маннергейм. Во время парада высоко в небе рвалась немецкая шрапнель. Был большой праздничный обед, на котором солдаты и офицеры пели хором.
Всю первую половину июля тяжесть боевых действий ложилась на 1-ю бригаду дивизии, которая вела бои за переправы у деревни Ворончин. 2-я бригада генерала Жукова вместе со штабом дивизии стояла в лесной деревне Заостров. Генералов Маннергейма и Жукова с их адъютантами поместили в доме старосты. И хотя здесь на всем лежала печать достатка и сытости, но в глазах старостихи барон уловил страх и отчаяние.
— Что печалишься, хозяйка? — спросил Маннергейм.
— Ой, пан генерал, наши люди говорят, что, если немцы к нам придут, они всех детей порежут.
— Не бойся, хозяйка, мы не пустим сюда немцев. Будем вас защищать.
Ночь теплая и звездная. Из соседнего дома раздаются звуки гармошки и звучат казачьи песни, там казачьи офицеры устроили небольшой пир. Никто не думает о ночлеге и завтрашнем дне. Война как-то странно вошла в жизнь и быт офицеров.
Во второй половине месяца после долгого перерыва пришла почта. Сказывались извечное русское головотяпство и волокита, когда невозможно определить, как работает механизм армейской почты, в мешках которой подолгу залеживались тысячи недоставленных адресатам писем.
«Самое неблагодарное на фронте занятие — это писать письма, — говорил Маннергейм. — Пишешь не близким людям, а в какое-то пространство, не зная, дойдет ли твоя весточка до места назначения. Все мы как манны небесной ждем писем, ведь неизвестно, что будет с нами завтра и даже сегодня, возможно, сейчас».
С первого августа, почти 59 дней, 12-я кавалерийская дивизия, побригадно, по очереди, занимала окопы на правом берегу реки Стоход, на линии Воля — Киселин, а коневоды оставались в урочище Жука, где находился штаб и землянки всех полков дивизии.
Используя это «окопное» время, Маннергейм все свое внимание уделил работе штаба. По его приказу подполковник Георгиевич, собрав в полках солдат, бывших плотников, по эскизу, нарисованному генералом, построил и хорошо оборудовал просторную штабную землянку.