В 1858 году в ноябре месяце в форте Перовском выпал первый снег. Мантык после двенадцати геройски убитых им тигров собирался искать тринадцатого. А слухи были, что тигры сильно пошаливают, то где-нибудь коровку задушат, то барашка унесут. Но в темных частых камышах отыскать тигра без следов было столько же трудно, сколько и опасно: не зная, где тигр, легко попасть к нему в когти. Понятно, насколько обрадовал Мантыка выпавший снег. В тот же день, поутру, прискакали в форт два киргиза и потребовали, чтоб их допустили к коменданту. По поспешности и настойчивому требованию киргизов было заметно, что случилось что-то необычное, — и их повели к начальнику форта. Через пятнадцать минут к последнему позвали Мантыка, от которого все узнали следующие вести.
В камышах озера Кутан расположился на зимовку аул, в котором находились и кибитки прискакавших киргизов. Жена одного из них, беременная в последнем периоде, пошла рано поутру рубить камыш на дрова. Киргизы ближний к кибиткам камыш не вырубают на дрова, а берегут как защиту от буранов и ветров, поэтому за дровами ходят дальше; здесь напал на нее тигр, разорвал у нее живот в тряпки и съел восьмимесячного ребенка со всеми внутренностями матери. Тигр съел бы ее всю, но вслед за нею шла, тоже за дровами, другая женщина, меньшая ее сноха; услыхав рев напавшего тигра и отчаянный крик его жертвы, она тотчас побежала назад и рассказала об этом киргизам, которые с топорами и мотыгами отогнали зверя.
Комендант форта, генерал Дебу, предоставил Манты-ку отыскать этого тигра. Заранее готовый к такой охоте, Мантык, конечно, только и ждал подобного случая и, сопутствуемый казаком и двумя солдатами, через полчаса оставил форт. На месте, на котором тигр растерзал женщину, снег был окрашен кровью. По осмотре следов оказалось, что тигр пошел в глубину камыша. Тигр от места, на котором ему удалось сытно поесть, далеко не уходит, а ложится поблизости, чтобы спокойно переварить съеденное. По следам, ясно отпечатавшимся на свежем снегу, охотники прошли с полверсты и наконец вошли в такой густой, толстый и высокий камыш, что идти в нем было весьма трудно. Вдруг на небольшой прогалине, поросшей густой кугой, охотники увидели тигра; он сидел на задних лапах и, по-видимому, прислушивался. Прежде чем Мантык успел взбросить к щеке свою двустволку, тигр одним прыжком скрылся в камыше. Надо заметить, что тигр никогда не бросается на охотников, если их несколько, но одному не дает пощады; на троих или четверых он кидается только в крайнем случае, когда очень голоден или когда ему преграждены все пути отступления. В этих случаях нападения его неотразимы и нужно иметь много мужества и ловкости, чтобы не потеряться и вступить в бой с таким страшным врагом. Стоит пропустить одно мгновенье — и сражение проиграно.
Мантык с товарищами пустились за тигром. Отвязаться ли вздумал тигр от преследователей или был еще недостаточно сыт, только он прибегнул к своему известному маневру, то есть начал кружить, вышел на следы охотников и поменялся с ними ролями — из преследуемого обратился в преследователя. Лишь только Мантык заметил, что тигр кружит и что его след уже находится поверх их следов, как остановился и предупредил своих спутников, что дело приближается к развязке и что тигр сам напрашивается на нее.
«Тигр хочет кинуться на нас сзади, но если он увидит, что мы ждем его вчетвером, то уйдет и опять начнется бесконечное преследование. Отойдите вы в сторону, спрячьтесь так, чтобы вас не было видно, а я подожду его здесь один. Но как только услышите мой выстрел, немедля бегите ко мне. На верность выстрела я надеюсь но всяко бывает…
Не так говорил прежде Мантык, Его слова всегда были уверенны, решительны; в этом же наставлении товарищам звучала неприятная нота сомнения. Сердце — вещун; оно предчувствовало у Мантыка что-то недоброе.
Охотники удалились, а Мангык обернулся лицом в ту сторону, откуда пришел, и опустился на правое колено. Минут через пятнадцать послышался легкий треск и глазам Мантыка предстал во всем величии царственный обитатель сырских камышей — могучий тигр — и остановился. Зубы его оскалились, глаза загорелись, хвост захлестал направо и налево. Вот он прилег на брюхо и затопал задними ногами, то есть приготовился к прыжку. Мантык держал ружье у щеки и ни на одно мгновенье не спускал прицела с широкого лба зверя. Тигр сделал движение… Мантык спустил оба курка разом… Взял ли он неверно лоб тигра на цель, или дрогнула рука, только пули вошли тигру в грудь, пониже горла, то есть сделали раны, ничтожные для него. Со всею стремительностью тигр смял Мантыка и с бешеным ревом стал терзать его, так что он не успел даже схватиться за кинжал, висевший сбоку. Прибежавшие охотники струсили: у них не хватило духу вмешаться в бой и выручить товарища. Мантыку, однако, удалось привстать из-под тигра на колени, обнять обеими руками врага около задних ног и бросить его о землю, но через мгновение борьба закипела снова.
— Гибну, братцы, стреляйте; если заденете меня — ничего, только стреляйте, — кричал Мантык.
Но трусы медлили, и, уже когда тигр, снова опрокинув Мантыка, стал с остервенением грызть его и когда Мантык отчаянным голосом закричал: «Помогите, спасите!», подбежал казак Раннев и выстрелил в тигра и упор. Таким выстрелом следовало бы сразу уложить тигра, но этого не случилось: выстрел был неверен. Тигр бросил Мантыка, кинулся на Раннева и смял последнего. По крику Мантыка солдаты запустили в бока тигра примкнутые к стволам ружей ножи и тем положили конец бою. Тигр издох на Ранневе, который встал из-под него невредим. Мантык же был не в состоянии подняться: тигр раздробил ему в куски бедренную кость правой ноги, измял правое плечо в бесформенную массу и содрал на голове местами кожу. Бедный Мантык весь с головы до ног обливался кровью. Каким-то чудом кинжал, висевший у Мантыка на бедре, оказался сорванным с пояса и был найден далеко в стороне.
Немедленно дано было известие в форт, и вскоре явился комендантский тарантас. Бережно уложили Мантыка и привезли в госпиталь. Усиленные старания докторов и отеческие заботы генерала Дебу не повели ни к чему: через пять дней Мантык скончался.
Так кончил славные дни свои знаменитый Мантык, помрачивший славу прославленного Жерара. Французский охотник бил львов из засады, из-за камней и скал, так сказать из-за угла. Этот же русский охотник уничтожал тигров в открытом бою, в единоборстве, решиться на что Жерар не смел и думать. Эти два знаменитых охотника имели только одинаковую участь: Жерар растерзан львом, Мантык загрызен тигром.
Последний тигр, брошенный на весы, потянул девять пудов двенадцать фунтов. Чтобы поднять и бросить о землю такую живую массу, нужна была силища не французская!..
Н. Н. Каразин
ОХОТА НА ТИГРА
Длинный ряд эпитетов, которыми тигра наградил изобретательный на все человек, указывает на его разбойничий характер: «хищный, коварный, злобный, свирепый, кровожадный, бешеный»… и так далее и ни одной гражданской доблести. Да и самые условия жизни этого хищника таковы, что, зародись в нем хотя одна искра добродетели, ему придется тотчас же положить зубы на полку и отказаться от удовольствия существовать на белом свете.
Вся жизнь тигра от самой минуты, когда его оближет своим шершавым языком нежная маменька, и до самой смерти есть непрерывный поход с переменным счастьем, с удачами и неудачами, с блестящими победами, за которыми следует роскошное пиршество, и с поражениями, после которых приходится несколько дней зализывать кровавые рубцы и царапины и поститься с пустым желудком неопределенное время.
Самый непримиримый и заклятый враг тигра — человек; во-первых, самые доходные статьи — овцы, телята, лошади и разная домашность — зорко оберегаются человеком, и для того, чтобы до них добраться, надо или очень ловко уметь красть, или же покончить предварительно со сторожами; а во-вторых, самые «цари природы» составляют довольно лакомое блюдо, и тигры, которым несколько раз удалось попробовать человеческого мяса, до такой степени входят во вкус, что предпочитают ему всякое остальное и всю свою жизнь посвящают нераздельно этому совсем уже не гуманному промыслу.