Как знакомый с камышами Чирчикской долины и с местными условиями охоты, я с разрешения начальника отряда выехал из Ташкента вечером 27 февраля на станцию Старый Ташкент (в сорока двух верстах от Ташкента по Чиназскому тракту) с целью точно определить местонахождение зверей и собрать данные для устройства облавы. В этот же день было сделано распоряжение, чтобы батальон и охотники перед вступлением в камыши остановились на дневку на хуторе полковника Жемчужникова (не доходя двух верст до Старо-Ташкентской станции), куда вызывались со всех волостей долины киргизы-охотники, так называемые мергени, а также волостные управители окрестных волостей: Зенгатинской, Чиназской и Майдатальской.
28 февраля утром я приехал на хутор Жемчужникова, где собрались уже лица туземной администрации волостей Зенгатинской и Чиназской и несколько человек мергеней из-под Чиназа, и приступил к расспросам, но по той причине, что на хуторе не было еще никого из туземной администрации Майдатальской волости, узнал только то, что мне было известно о деятельности тигров в камышах Майдатала еще с месяц тому назад. Сведения эти сводились к следующему: в холодные и снежные зимние месяцы — декабрь и январь — в Майдатальской волости появились тигры-людоеды — явление в Туркестане, а тем более в Чирчикской долине, до сего времени неслыханное; держались они вдоль ак-курганской вьючной дороги, по которой если не совсем прекратили, то значительно затруднили сообщение жителей нижней части долины с жителями северной части[123]. Как в Ташкенте, так и здесь говорили, что тигров в этой местности много, что они загубили и переели человек до двадцати народа, но где именно все это происходило, близ каких кишлаков или аулов, и здесь никто не мог точно указать, тем более что от кишлака Ак-Курган, как радиусы, расходятся вьючные дороги или, вернее, едва проходимые тропы на многие пункты северной части долины, поэтому дорог под названием ак-курганских в камышах много. Все это было нисколько не удовлетворительно; «местные жители» ни на йоту не подвинули вперед моих сведений… Как о местности, так равно и о возможной деятельности зверей приходилось руководствоваться своими собственными знаниями и соображениями. Мне было известно, что от Ак-Кургана идет прямая тропа через камыши на кишлак Старый Ташкент, и я решил побывать на ней.
Часов в двенадцать дня в сопровождении аульного старшины (илликбаши) кишлака Старый Ташкент, переводчика и шести мергеней, вооруженных фитильными ружьями средневековой конструкции, я выехал с хутора, переправился вброд через реку Чирчик и вступил в камыши и болота долины. После длинного скитания и расспросов в попутных аулах, причем встреченные киргизы упорно отрицали присутствие зверей в этой местности[124], я добрался до зимовок и аулов, расположенных на полянах и бугорках в окрестностях большого бугра Ходжа-Курган (по киргизскому выговору Хузя-Курган), почти в середине зимовок киргизов Майдатальской волости. Аулы имеют общее название Бай-Курган и отстоят от хутора Жемчужникова прямо на юг верстах в шести, хотя я и добрался до них почти к вечеру благодаря пьяному и плутоватому проводнику, взятому из попутного аула. Здесь я попал как раз в точку, как говорится, и благодаря толковому бай-курганскому дию (судья) узнал истинное положение дела, которое, как и ожидал я, было сильно преувеличено.
Бай-курганские зимовки и аулы окружены со всех сторон большими зарослями камышей; около самых аулов, а также местами и в камышах разбросаны полосы болотистых рисовых полей. На юг от аулов, в урочище Садыр-Куль, залегли сплошные высокие камыши на пространстве от двух до трех верст в ширину и до восьми верст в длину. Вдоль урочища идут многочисленные разветвления арыка того же названия, заброшенного, как видно, очень давно, так как ни рисовых, ни других полей по нему не было и следа. По ветвям арыка, в продолговатых, плоских логах, раскинулась цепь мелких озер, сплошь заросших недоступными чащами. Кое-где встречаются продолговатые и относительно сухие поляны с густою порослью крупной осоки, бурьяна и кустов суходольного камыша.
В данное время почти все поляны, а также и незначительная часть сплошных камышей урочища были выжжены киргизами, но, несмотря на это, местность сохранила свою дикость, крепи камышей остались неприкосновенными; хотя для того, чтобы иметь полное о них понятие, здесь следует побывать летом или осенью, когда камыши и осока стоят в полной неприкосновенности, а разливы мелких озер и болот занимают гораздо большие пространства. В это время местность буквально непроходима ни для конного, ни для пешего. Камыши этого урочища против аулов Бай-Курган раньше мне не были известны, но о них я имел понятие по западной оконечности близ бугра и озера Чунгур-Куль, где почти каждый год охотился на фазанов.
По ту сторону урочища, дальше на юг, на окраине долины стоит большой, торговый кишлак Ак-Курган, расположенный на разветвлениях большого арыка Кара-Су, выходящего из Чирчика верстах в сорока выше, и на нижних рукавах соседней с Чирчиком реки Дигрена. Одна из ак-курганских дорог в виде узкой и топкой тропы прорезывает восточную часть урочища Садыр-Куль, выходит на аулы Бай-Курган, а через них идет в кишлак Старый Ташкент и вообще на Чиназский почтовый тракт. Тропа эта довольно бойкая; она представляет собою единственный путь через глухие камыши для киргизских аулов рода буки, живущих кругом Ак-Кургана, и киргизов причирчикских. Осенью и зимою по ней идут караваны с хлебом и другими продуктами в город Ташкент из нижних частей Чирчикской и Ангренской долин, а также и с берегов реки Сыр-Дарьи. Месяца три тому назад, то есть приблизительно в начале декабря прошлого года, на тропе начались нападения тигров на людей, кроме того, звери выходили и в соседние камыши, бродили вокруг аулов, первым долгом уничтожали всех аульных собак, таскали скот, были также случаи нападений и на людей. Особенно сильны были разбои в январе, когда выпал довольно глубокий снег и стояли сильные холода. К этому времени относится совершенное прекращение сообщения по ак-курганской тропе. Впоследствии же, когда холода несколько сдали, оно возобновилось, но с соблюдением больших предосторожностей. Киргизы мне сообщили, что, для того чтобы пробраться через камыши в Ак-Курган или обратно, они собираются толпами человек в шестьдесят и более и среди дня, когда тигр обыкновенно спит, проезжают камышами с криком и шумом, придерживаясь густой толпы. Такие поездки совершаются не более как раз или два в неделю. Ближайшие к камышам зимовки были заброшены, и жители, например Бай-Кургана, заняли возвышенные бугры, сбили юрты в плотные кучи, что вовсе не в характере кочевников, любящих жить просторно, и огородили их сплошными загородями из камыша. После заката солнца никто за загороди не выходил, оставшихся собак держали на привязи, и если они своим воем давали знать о близком присутствии зверя, то в аулах поднимались крики и гайканье и зажигались огни. Весь скот был угнан в другие части долины, в аулах же держали только необходимое для разъездов количество лошадей. Вообще тигры навели на них страшную панику.
Для того чтобы проводить меня на окраину камышей, что было в полуверсте от главных аулов, человек десять киргизов вооружились батиками[125], топорами и другим дрекольем, а когда я выразил желание осмотреть ак-курганскую тропу и часть прилегающих к ней камышей, то все отказались самым решительным образом, отзываясь опасностью, так как уже вечерело, хотя около меня и собралась толпа человек в тридцать, вооруженная частью ружьями (мергени, приехавшие со мною), частью батиками, топорами, ножами и разным дубьем. Здесь обращал на себя внимание здоровенный киргиз на рыженькой клячонке, у которой левое бедро было разорвано тигром недели полторы тому назад, так что рана еще не зажила. По словам киргиза, он с несколькими товарищами ехал камышами, наткнулся нечаянно на зверя, тот прыгнул, но промахнулся и только одним когтем задел лошадь. Кроме батика этот богатырь был вооружен странным оружием, состоящим из полосы квадратного железа четверти в три длиной; один конец ее был заострен в виде кинжала, а на другом — приделана ручка из грубо обтесанного куска дерева. Подобное оружие, образца времен железного века, названное нами попросту вертелами, нашлось впоследствии и у других киргизов; оно почему-то предназначалось именно для действия против тигра. При въезде в камыши всадники брали его с собою и засовывали за спину, под халат, так что острие торчало вверх наравне с затылком.
123
Во время поездки в Чиназ, в конце января, я собрал изложенные сведения и подавал голос об устройстве охоты, но ничего не вышло. —
124
Это отрицание впоследствии объяснилось. Дело в том, что, несмотря на требование народа, волостной управитель Майдатала не донес своевременно о гибели людей от тигров, а вместо нет и донесли подчиненные ему аульные старшины. Очевидно, что волостной был поставлен в неловкое положение. Все это отлично сообразит джигит его, встреченный мною в одном ауле, где он бражничал, и взятый мною в проводники. Этот