Почти везде происходили одни и те же картины. Двинутые в камыш части натыкались на канавы, топкие болота, непроходимые крепи зарослей; звенья сталкивались, отрывались, плутали взад и вперед, начальники теряли людей, люди — начальников, так что до указанного проводником места часть доходила чуть не в половинном составе. Затем людей расставляли длинной цепью вдоль какой-нибудь поляны и оставляли ожидать невесть чего. Впоследствии оказалось, что и эти линии стояли без особого порядка: или параллельно одна другой, или под всевозможными углами. Густые камыши и отсутствие сигналов не давали никакой возможности видеть и знать, есть ли кто впереди, сзади или по сторонам. Тихо и сумрачно стояли эти линии, созерцая пустынные заросли, одиночные пикеты конных киргизов, стоявшие, как статуи, у самого обреза камышей, и чутко прислушиваясь к отдаленным выстрелам и крикам. На долю некоторых частей достались, впрочем, и кой-какие развлечения. Выскочит из чащи тигр, пройдет могучими прыжками какую-нибудь полянку впереди, нежданно-негаданно появится дикая коза — ближайшие звенья поднимают пальбу то батальную, то нестройными залпами; пули пролизывают камыш, свистят над головами расположенных впереди цепей и случайно подвернувшейся толпы киргизов, заставляя солдат и охотников падать в грязные канавы и лежать пластом, а киргизов, как по команде, сыпаться с лошадей и поднимать отчаянные крики…
Кончилось подобное развлечение, кругом опять все тихо, пустынно… Над головами носятся взад и вперед большие косяки уток, спугнутые с цепи разбросанных по зарослям мелких озер; в стороне прошмыгнет цветной петух-фазан; впереди разгорелись зажженные кем-то камыши: языки красно-желтого пламени с треском и свистом выбрасываются высоко вверх и пронизывают черные столбы дыма… В воздухе, пропитанном испарениями болот, проносится резкий запах гари…
Вообще киргизский план облавы оставил самое живое воспоминание у участников этого обильного всевозможными эпизодами дня… Один плутал, врезавшись в заросли, другой стрелял по тигру шагов этак в двести, третий попал под пули — словом, почти каждый действовал так или иначе… Отделался народ благополучно и счастливо, то есть никого не пристукнула и не ранила шальная пуля, вернулся в лагерь — пошли всевозможные толки, пересуды и рассказы в юмористическом по большей части тоне о том
Когда тигр был стронут с места и путаница в расстановке цепей последней (четвертой) части, по-видимому, достигла высшей степени, мы в числе четырех человек охотников, забравшись в густые и топкие заросли, оторвались от общего движения. Вертевшаяся около нас на узкой и длинной поляне толпа киргизов вдруг подняла оглушительный крик и двинулась в камыш. Оказалось, что всего в нескольких шагах, в зарослях, был поднят тигр.
Киргизы медленно и осторожно с дикими криками ехали камышом, а мы двинулись вдоль поляны, приготовив на всякий случай штуцера. Хотя в нашей кучке охотники были все люди надежные, но я нашел не лишним вызвать — из проходившей в стороне, и очевидно блуждавшей, части батальона — охотников в резерв: выбралось пять человек, которые и пошли за нами. Близость зверя замечалась по легкому движению метелок камыша, и мы с минуты на минуту ожидали, что вот-вот зверь сомнет кого-либо из киргизов, а пожалуй, и из нас, но он оказался очень осторожным и благоразумным. В камыше встретилось продолговатое, узкое озерцо, зверь залег в крепи, киргизы остановились и усилили крики… В это время один из нас, молодой и горячий охотник, стремительно бросился верхом в заросль впереди киргизов. Треснуло что-то в камыше, пробежала линия по метелкам… Прижатый тигр прыгнул из-под охотника и опять исчез куда-то… Вскоре одна часть киргизов… круто повернула в камыше и погнала назад, в ту сторону, откуда заводили батальон, другая же осталась на месте и, придерживаясь плотной кучи, по-прежнему медленно подвигалась вперед. Оказалось, что в этой заросли было захвачено два тигра: один пошел назад и впоследствии путался между солдатскими цепями, а другой остался здесь.
Мы двигались поляной параллельно киргизской толпе; камыши становились все гуще и гуще, опять встретилось озерцо с топким дном, киргизские лошади проваливались по брюхо, крики ослабели, а через несколько минут всадники начали один по одному выбираться к нам, а впоследствии уехали назад, где защелкали выстрелы и слышались отчаянные крики. Не было сомнения, что перед нами где-то залег зверь, но где именно — разыскать было положительно невозможно. Заросли были так густы, что и в двух шагах ничего нельзя было различить.
Кончилась наша полянка и уперлась в другие заросли; остановились мы, потолковали, что тут Делать, и порешили пробраться через камыш влево, где виднелась тоже какая-то полянка. Она оказалась такою же узкой и длинной и тянулась параллельно той, на которой мы только что были. По направлению на восток она расширялась, и там виднелись солдатские цепи. Сейчас же явился вопрос: остался ли тигр в той заросли, где его только что гоняли киргизы, или перешел вновь найденную нами поляну и скрылся в соседних камышах? После короткого совещания решено было покараулить здесь, надеясь на какой-нибудь случай; эта слабая надежда ободрялась несколько тем, что впереди нас кой-где продолжали разъезжать киргизы и слышалась перекличка какой-то, должно быть заблудившейся, части батальона.
Мы расположились вдоль противоположной опушки камыша и начали ждать. Кругом все было тихо, во все стороны тянулись желтые молчаливые линии зарослей, токовал где-то фазан, далеко впереди сильнее и сильнее разгорался камыш, вскидывая кверху целые тучи серого дыма… Почти через час ожидания несколько вправо, недалеко от нас, вдруг загорелась сильная пальба; стукнуло сразу два выстрела, затем недружный залп, а минуту спустя еще выстрел, донеслось гайканье киргизов, но вскоре все стихло. Мы порешили, что тигр убит, что караулить здесь, может быть давно уже пустые, камыши не имело смысла, — и двинулись к видневшейся вдали цепи. Здесь от солдат крайнего звена мы узнали, что на нас выходило из камыша какое-то животное, но повернуло обратно; что это за животное — за дальностью расстояния они не могли определить. Мы же ничего не заметили, да и заметить не могли, потому что, как оказалось впоследствии, между нами и главной зарослью протянулась узкая линия камыша вдоль какой-то канавки.
Едва мы расположились отдохнуть со встреченными знакомыми офицерами части, как люди крайних левых звеньев увидели тигра и с криком бросились за ним. Зверь, выждав нашего ухода, спокойно перешел только что оставленную нами полянку — почти тем местом, где мы ждали его с час, — и скрылся в соседней заросли. Хотя и было далеко, но солдаты видели его на этот раз совершенно отчетливо. Часть людей и человека три охотников сейчас же бросились его преследовать, но было уже поздно. Впрочем, с полчаса спустя в том направлении раздался одиночный выстрел, опять всполошивший левые звенья. Выстрел был сделан одним из солдат, бросившихся разыскивать тигра. Наскучив блуждать по камышу, он выбрал сухую полянку и сел отдохнуть, как вдруг заслышал впереди себя шорох.
— Глянул я, а тигра идет вдоль камыша, глазами так и косит, так и косит, а сама красная, такая, полосатая… — рассказывал он после.