— Кого ты имеешь в виду? Сильвину? — Фернандо абсолютно не нравилась подруга сестры, и он лишь из вежливости поддерживал с ней дружеские отношения.
— Ну да! Она сделала себе новую прическу и хочет, чтобы ты обязательно увидел ее такой неотразимой, нарядной, ухоженной, то есть во всей красе!
— Ради Бога, Тереза! — воскликнул отчаявшийся Фернандо. — Избавь меня от этого удовольствия. Ты становишься похожей на маму с ее манией сводничества.
— Дорогой, я ведь могу подумать, что ты в столь молодом возрасте перестал интересоваться женщинами. Хорошо бы — одна я, но ведь и другие могут заметить это! — Тереза не отступала. Вчера она дала слово Сильвине, что обязательно постарается решить ее проблему с Фернандо в ближайшие дни.
— Ты ошибаешься! — рассмеялся Фернандо, правда, смех его прозвучал немного деланно. — Как раз сейчас я очень интересуюсь одной женщиной и иду разузнать о ней хоть что-нибудь.
— И кто же это? — Любопытство пересилило все остальное, и Тереза сейчас же успокоилась. — И кто же это? — Глаза ее просто горели от любопытства.
— Одна девушка, — пояснил Фернандо. — Она относится к тем, кого, увидев однажды, уже не забудешь никогда. — И он решительно направился к двери.
— Подожди! — протянула к нему руки Тереза. — Не уходи, ты должен мне все о ней рассказать, Фернандо! Подожди, не уходи! — Но брата и след простыл, Тереза осталась в гостиной одна.
Исабель старалась не смотреть на стоявшую рядом с ней перед дверью в комнату мадам Герреро Бернарду. Хотя последняя и пыталась заговорить с ней, Исабель просто не отвечала, гордо подняв голову, и ждала появления из спальни матери доктора Вергары, который вот уже минут двадцать как вошел туда. Наконец со свойственной ему стремительностью он вышел в коридор. В руках у него был неизменный чемоданчик с лекарствами и инструментами.
— Как она, доктор? — бросилась к нему Исабель.
— Сейчас мадам будет спать, — ответил доктор Вергара. — Твое возвращение, девочка, очень подействовало на нее, взволновало. А это не проходит бесследно в таких случаях, как у мадам Герреро.
— Тебя очень долго не было дома, Исабель, — вступила в разговор Бернарда, — а я уже несколько последних месяцев вижу мадам подавленной. — Она посмотрела на доктора. — Сеньор Вергара может подтвердить мои слова.
— Это действительно так, — кивнул доктор.
— Мне необходимо поговорить с вами, сеньор, — обратилась к доктору Исабель, давая понять, что разговор должен происходить один на один.
— Да-да, конечно, — согласился доктор и направился к лестнице, ведущей на первый этаж. Исабель пошла за ним, так и не взглянув на Бернарду. А последняя проводила их взглядом, в котором читались тоска и боль. Бернарда даже не попыталась пойти вместе с ними. Она тоже поняла намек Исабель.
— Что с ней, доктор? — спросила Исабель, когда они уже спускались по лестнице и Бернарда не могла услышать, о чем они говорят.
— Были проблемы с сердцем, — пояснил доктор. — Но ты это знаешь.
— Но я никогда не видела, чтобы это проявлялось так резко, — возразила Исабель. — У меня подозрение, что ко всему прочему добавилось нечто еще? — Она подняла на доктора свои огромные глаза в ожидании ответа. Эти глаза умоляли доктора сказать всю правду. — Мне всегда казалось, что болезнь матери относится к тем хроническим заболеваниям, с которыми люди могут жить долгие годы.
— Но ведь даже такие хронические болезни, — пожал плечами доктор, — как ты их называешь, однажды могут привести к кризису. Твоя мать очень сильный и гордый человек. Она всегда старалась скрыть от окружающих тяжесть своей болезни.
— Садитесь, пожалуйста, доктор, — показала рукой на кресло Исабель и сама присела рядом. Их разделял изящный журнальный столик, сработанный под старину. Они не торопились продолжать этот невеселый разговор. Молчание прервала Исабель. Она с трудом решилась на этот вопрос: — Скажите мне, доктор, сколько осталось жить моей маме? Только откровенно. Не бойтесь, если надо, никто не узнает от меня этого.
— Трудно ответить на ваш вопрос, сеньорита, — глубоко вздохнув, ответил доктор Вергара. — Я сразу же рекомендовал госпитализацию, но… — Он развел руками, словно констатируя совершившийся факт.
— Что — но? — насторожилась Исабель.
— Бернарда была против госпитализации.
— Против? — Исабель была поражена.
— Да, — кивнул доктор.
— Но почему? — Исабель ничего не могла понять. Что-то происходило в ее родном доме, но что — было для нее тайной за семью печатями и никто не торопился открыть ей эту тайну.