— Это могла бы сделать и я сама, — с раздражением заметила Исабель, имея в виду стакан с водой и лекарством, который Бернарда держала в руках.
— Ничего, тебе еще представится возможность, — сказала Бернарда и протянула ей стакан с оставшейся водой, чтобы Исабель поставила его на стол, а сама тем временем поправила подушки мадам Герреро. И пока Исабель не было возле кровати, мадам зашептала Бернарде:
— Я заклинаю тебя, прекрати рассказывать эту абсурдную историю! Ты ничего не добьешься, рассказав ее до конца.
— Сожалею, сеньора, — прошептала в ответ Бернарда. Внезапная просьба мадам Герреро не удивила ее. Нечто подобное она ждала от нее, только не знала, в каких выражениях это будет сказано. — Я должна продолжить свой рассказ. Даже если мне придется страдать. Увы, никакие страдания не сравнятся с теми, что я вынесла за все эти годы. — Бернарда отшатнулась от мадам Герреро и замолчала, почувствовав, что к ним подошла Исабель.
— О чем это вы тут шепчетесь? — поинтересовалась она. — Что за секреты от меня? Или опять спорите?
— Нет-нет, — торопливо успокоила ее мадам Герреро, — ни о чем.
— Нет, правда, сеньорита, — возразила Бернарда.
— Хорошо, Бернарда, садись и продолжай свой рассказ, — распорядилась Исабель. Она догадывалась, что по каким-то причинам матери очень не хочется, чтобы Бернарда до конца поведала свою историю. — Меня очень интересует продолжение. Ты так прекрасно рассказываешь! В тебе пропадает талант писательницы. Ты бы имела большой успех у женской половины читателей. Я просто сгораю от нетерпения. Что же произошло потом с этими молодыми любовниками?
— Несмотря на все семейные запреты, — начала рассказывать Бернарда, — они продолжали встречаться. Теперь они умудрялись это делать и в своей родной деревне. Для этого им приходилось быть очень осторожными. Кругом все слишком хорошо их знали и знали о вражде их семей. Любой промах мог привести к ужасным последствиям.
Селение, в котором жили молодые влюбленные, было окружено невысокими скалистыми горами, покрытыми густым кустарником и небольшими рощами. Вот туда-то и убегали они, крадучись, прячась за каждый камень, за каждый уступ, чтобы снизу, из поселка, их никто не мог заметить. Делали они это поодиночке, затем встречались в укромном местечке, которое заранее присматривал парень.
У них была разработана целая система сигналов, состоящая из различных мелодий, каждая из которых имела свой смысл. Если вокруг никого не было, парень насвистывал одну мелодию, если он подозревал опасность, — другую, если кто-то приближался к тому месту, где пряталась в ожидании его Бернарда, — третью и так далее. Иногда он подшучивал над ней, притаившись среди зарослей кактуса, пропускал ее мимо себя. Потом неожиданно звал по имени и вновь прятался. Бернарда пугалась, тоже пряталась, потом понимала, что это его голос она слышала, и начинала искать.
— Коррадо! Коррадо! — звала она негромко и переходила от одного куста к другому. Потом они бросались в объятия друг к другу и долго целовались, не в силах оторваться друг от друга.
— Бернарда!..
— Коррадо!..
— Бернарда, давай нагнемся, — первым приходил в себя Коррадо, замечая, что они стоят и обнимаются на самом открытом месте, и уводил ее в более укромное местечко. — Нас могут увидеть из поселка.
— Коррадо, когда мы поженимся? — спрашивала бедная Бернарда и слышала всегда один ответ: «Скоро, очень скоро, любовь моя, ты станешь навеки моею», — и он осторожно, но властно заставлял ее лечь на жесткую землю, едва прикрытую выгоревшей травой.
Бернарда тут же забывала обо всем, сгорая в его жарких объятиях. Она не могла найти в себе силы, да и не старалась, оторваться от его губ, не могла насытиться его поцелуями. Ей всегда хотелось ощущать на своем теле его сильные руки, чувствовать их власть над собой.
— Бернарда, хватит! — закричала мадам Герреро, яростно сверкая глазами. И Бернарда замолчала, вздрогнула Исабель. — Я не позволю тебе продолжать эту грязную историю!
— Но почему? — Бернарда не хотела уступать хозяйке. По крайней мере, на этот раз. — Она не была грязной, — возражала она. — По крайней мере для этой бедной девочки!
— Ты говоришь всякие непристойности, — не унималась мадам Герреро, привстав в кровати и отбросив одеяло. Будь у нее достаточно сил, она бы немедленно встала и выпроводила Бернарду вон из комнаты и смогла бы убедить Исабель в правильности своего поступка. — Я не позволю тебе продолжать!
— Да ведь она любила его! — Бернарда защищала свое право на правду перед Исабель и защищала ту первую любовь, которая осталась на всю жизнь единственной. — Разве виновата она была в том, что он был у нее первым и единственным мужчиной, был первой и единственной любовью? Она была молода, невинна, наивна, неопытна, и обвинять ее в чем-либо преступно! Ее чувства были чисты! Да пожелай он только, и она с великой радостью отдала бы свою жизнь! — Наверное, Бернарда еще долго бы могла доказывать свою правоту перед мадам Герреро, но их спор решительно прервала Исабель.