— Ложись сюда, — коротко бросила она, внимательно следя за девушкой. «Пожалуй, поздно спохватилась», — подумала про себя тетушка Анжелина. Она всегда помогала глупым девицам, прекрасно понимая, что их ждет, если родственники узнают о беременности до свадьбы. Эта посетительница пришла слишком поздно. От ребенка уже нельзя избавиться.
Не вынимая изо рта дымящуюся сигарету, старуха подошла к лежавшей на топчане испуганной Бернарде и жестами показала, как той лечь, чтобы удобнее было осмотреть ее. Бернарда исполнила желание знахарки, чувствуя, как страх все сильнее овладевает ее ею.
— Не бойся, — успокоила тетушка Анжелина, поднимая длинную юбку и обнажая ноги и живот девушки. — Я не сделаю тебе ничего плохого. — Затем она провела сверху вниз ладонями по телу Бернарды. Ошибки не было. Лежавшая перед ней была уже давно беременна. «Как это ей удалось скрывать до сих пор свое состояние?» — удивилась тетушка Анжелина. Хотя в ее практике встречались и такие, что умудрялись скрывать беременность гораздо дольше, чем Бернарда. На какие только уловки они ни шли, страшась родительского гнева. Не всегда это заканчивалось благополучно. Природа не любит, когда ее пытаются втиснуть в жесткие рамки. Тогда она мстит и порой жестоко.
Капли пота стекали по лицу Бернарды. Это было следствие большого психического напряжения. Да и просто было жарко и душно в царстве старой колдуньи.
— Не бойся, деточка, не бойся, — повторяла старуха, не забывая о своей сигарете, тлевшей в уголке рта. — Вот увидишь, какие у меня нежные руки. — Она подошла к горевшим свечам, зачерпнула из чаши масла, смазала им руки, втирая его в кожу. Выплюнув наконец догоревший окурок, она вновь склонилась над Бернардой. — Не бойся, успокойся, дитя мое, расслабься. Вот так, хорошо. Сейчас мы все с тобой узнаем. Что там у тебя. Посмотрим, только не глазами, а пальцами. — Старуха хриплым, прокуренным голосом что-то запела на непонятном Бернарде языке, совершая действия, понятные в данный момент ей одной.
Бернарда вцепилась руками в края топчана так, что побелели косточки пальцев. Она ожидала, что ей сейчас будет очень больно, и приготовилась терпеть. Ведь ей нельзя было кричать. На улице стояли братья, и если она закричит, то они, чего доброго, ворвутся сюда и узнают, что она тут делает.
— Да тут нет никакого сглаза, — бормотала старая Анжелина. Она хрипло засмеялась, и смех этот был похож на уханье совы. — У тебя совсем другое, милочка! Ты была с мужчиной, и теперь исполняется закон жизни! — И она опять засмеялась, отходя от ошеломленной Бернарды.
Прошло немало времени, так показалось Бернарде, пока она начала что-то соображать. Но на самом деле это было не так долго. Старуха быстро привела ее в чувство. Бернарда молча, со страхом выслушала приговор знахарки. Она ужаснулась, когда узнала, что беременна, и уже давно. Ничего нельзя было поделать. Теперь ее ожидала смерть от рук отца или родных братьев. Ведь она опозорила свою семью. Весь поселок и близлежащие деревни будут показывать в их сторону пальцем и судачить об их позоре. Машинально приведя свою одежду в порядок, Бернарда выскочила из логова старой Анжелины, сопровождаемая ее хриплым смехом, и, забыв о своем недомогании, в одно мгновение слетела с лестницы и побежала в сторону покрытых невысокими зарослями гор.
Бернарда так погрузилась во время рассказа в свои воспоминания, что заново переживала все происшедшее с ней двадцать лет тому назад. Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и снова очутиться в этой комнате, где сидела рядом Исабель, так внимательно слушавшая ее исповедь, а на кровати, отвернувшись, молча и неподвижно лежала мадам Герреро…
— У нее был ребенок? — спросила Исабель Бернарду, когда взгляд у той стал осмысленным.
— Да, у нее был ребенок. И так он сильно цеплялся за жизнь в чреве матери, что никакие заклинания старой Анжелины, никакие мази и пилюли, которыми она снабдила Бернарду, не смогли разъединить мать и ребенка. — Из глаз Бернарды снова хлынули слезы. А мадам Герреро молча закрыла свое лицо рукой. Исабель же была потрясена драматизмом истории. Ей хотелось узнать, как разворачивались события дальше.
— Не стоит продолжать, Бернарда, пора закончить со всем этим! — не выдержала мадам Герреро. Ее призыв более напоминал стон умирающей. Все происходящее доставляло ей муки, гораздо более сильные, чем ее болезнь.
— Но почему ты не хочешь, чтобы Бернарда продолжила свой рассказ, мама? — возмутилась Исабель. — Ты не в первый раз говоришь об этом, а я хочу все знать! Надеюсь, я имею на это право. Тем более что, как я поняла, эта история касается непосредственно меня. И я хочу понять, каким образом она связана со мной.