Аллир поморщился досадливо. Даже весь в грязи, израненный и покалеченный, оборотень не выглядел монстром. Да, его уши и хвост привлекали внимание, но не вызывали ожидаемого отвращения.
— Что же вы все ходите и ходите! Дайте мне сдохнуть по-человечески, — протянул Май, подымая голову. Наткнувшись взглядом на Аллира, он примолк. Вспыхнули гневом его золотые глаза, лицо озарила хищная улыбка.
Аллир проморгавшись отступил к двери, не сводя взгляда с оборотня. За своими размышлениями он совсем потерял бдительность. Впрочем, его потаенные опасения были напрасны — оборотень был слишком слаб для атаки. Застонав, Май опустил голову, схватившись руками за живот.
— Что-то ты слишком разговорчивый, как для умирающего, — недовольно пробормотал Аллир, косясь на оборотня. Меч в его руке задрожал, дернулся хвост у оборотня.
— Ничего. Ты это исправишь, — прохрипел Май. — Ну же, давай. Я жду!
Аллир нерешительно отвёл руку, проклиная себя за слабость. Слишком много в этом оборотне было от человека. Это путало, толкало на неверный путь.
— Май… — в его душе вновь всколыхнулась совесть. Все же, он был обязан ему жизнью и не мог отрицать этого.
— Давай, не тяни! — рявкнул срываясь, оборотень. — Закончи мои мучения!
— Вот как, все же желаешь умереть? — Аллир усмехнулся криво. Меч в его руках уже не подрагивал — буквально звенел от предвкушения, невольно завладевая сознанием охотника. Теперь уже и сам Аллир не мог решить — хочет он убить, или же жажда крови принадлежит клеймору? Впрочем, тут, в темноте подземелья, в сырости и грязи, инстинкты меча взяли верх над человеком. И охотник решился.
— Будь по-твоему! — прошептал он, занося руку для решающего удара.
Меч в его руке торжественно задрожал, вспарывая воздух. Сталь нагрелась, запела, предчувствуя кровь. Но так и не пронзила сердце оборотня — кто-то, метнувшись тенью, отбил атаку, отбросив Аллира к стене.
— Да что же такое! Дайте мне сдохнуть! — оборотень зарычал, поднимаясь. Кровь из его открывшихся ран потекла сильнее. Но Май не обратил на это внимание. Он так и замер, глядя на того, кто вновь отстрочил его гибель.
— Сдохнешь, гаденыш, — губы великого Мастера Самаеля растянулись в предвкушающей ухмылке. — Но для начала ответишь на все мои вопросы.
***
Ночь была в самом разгаре. Она успокаивающим покрывалом ложилась на улицы Белграда, окутывала сознание легкой дымкой дремы. И город поддавался ее чарам, засыпая. Огни в домах гасли, погружая улицы в умиротворяющий сумрак, разгоняемый только светом далеких, но таких ярких звезд. Сегодня они сияли даже ярче обычного. И от их света расползалась тьма, становилась прозрачнее.
А по пустующим улочкам Белграда гулял холодный осенний ветер, задевая макушки деревьев, наполняя воздух взволнованным шелестом увядающей листвы. Этот шелест пробирал до дрожи Солоху.
Девушка уверенно шла вперед, следуя за вовкулакой, ведущим ее куда-то к кварталу аристократов то и дело подрагивая, нервно теребя полы своего платья. Не зная дороги до Вороньего Гнезда, селянка полностью положилась на обоняние Лана. Она была уверена, что оборотень всегда учует запах охотника.
Сам же Лан то и дело замирал, принюхиваясь. Внутренний зверь недовольно скалился, грозя вырваться из-под контроля. Ему не нравилась задумка хозяйки. Он четко знал — охотник несет смерть. А умирать внутреннему зверю пока не хотелось.
— Лан, что такое? — Солоха все же решилась нарушить молчание, поравнявшись с оборотнем. Взглянув на своего друга, она ахнула, инстинктивно отшатнувшись. Лицо оборотня преобразилось, больше напоминая звериную морду.
Вовкулака не ответил, в очередной раз замерев на перекрестке. Он зажмурился, глухо зарычав. По его телу прошла дрожь, предшествующая трансформации.
— Лан! — воскликнула обеспокоенно Солоха. Девушка схватила оборотня за руку, вынуждая взглянуть себе в глаза. — Лан, ты узнаешь меня? Лан!
Оборотень взглянул на девушку. Хищный, звериный блеск в его глазах угас, втянулись когти на руках.
— Прости, — пробормотал он еле слышно. Отвернувшись, вовкулака мягко высвободил свою руку из ее хватки, пойдя вперед.
— Нет, это ты меня прости, — Солоха вновь нагнала его. — Я совсем не подумала о тебе…
Девушка виновато хлюпнула носом. Как всегда эгоистичная в своих намерениях, спасая одного, она пренебрегла другим. Какая же она после этого подруга?
— Все хорошо, — Лан улыбнулся, оборачиваясь. — Я знаю, что он для тебя очень важен…
Запнувшись, оборотень резко ускорил шаг. Тоскливо заскулил в груди внутренний зверь, и больно сжалось сердце от обиды и разочарования. Ему следовало бы привыкнуть и смириться: для Солохи Май всегда будет единственным.
Увы, но эта мысль никак не хотела приживаться в сознании Лана. Взбунтовался и внутренний зверь, и собственная человеческая гордость. Чем он хуже Мая? А чем Май лучше его? Что он сделал для Солохи? И что в нем так ее зацепило?
Лан не знал ответа на эти вопросы, но понимал, что как бы не уговаривал себя — никогда не признает в Мае лучшего.
Задумавшись о том, что снедало душу, Лан чуть было не прошел мимо нужного поворота. Вовремя остановившись и развернувшись, он вышел к площади, где и замер, не решаясь сделать и шагу вперед. Не моргая, он смотрел прямо. Туда, где из-за кованного ажурного забора виднелся черный замок Вороньего Гнезда.
— Ого, что это у них произошло? — Солоха встала рядом, присвистнув.
И действительно, несмотря на кричащую угрозу, Воронье Гнездо переживало явно не лучшие времена. Левое крыло здания было порушено, и возле него, подобно поверженному телу павшего воина лежал распиленный ствол громаднейшего дуба.
— Видимо, непогода, — пробормотал Лан, принюхиваясь. По его ощущениям выходило, что на данный момент в стенах этого места обреталось по меньшей мере дюжина не самых слабых охотников.
— Ладно, пошли, — Солоха уверенно двинулась вдоль забора. В отличие от Лана она не чувствовала такой угрозы. Да, этот особняк явно был мрачноват по ее мнению, но не настолько, чтобы отказываться от своей дерзкой затеи.
Селянка уверенно пошла дальше, надеясь найти в заборе брешь, или же какую-нибудь калитку. К ее разочарованию, таковой не нашлось. Охотники ревностно следили за своей территорией.
Сделав круг, и остановившись, Солоха вынуждена была признать, что погорячилась со своими выводами.
— Лан, сможешь перелезть через забор и помочь перелезть мне? — спросила она, задумчиво рассматривая присматривающийся за оградой сад.
Вовкулака неуверенно кивнул.
— Вот и отлично! — Солоха улыбнулась одобряюще.
— Тогда, прошу, не кричи, — сказал он тихо, подойдя вплотную. Миг — и его рука сомкнулась на ее талии, увлекая ввысь.
Солоха и опомниться не успела, как оказалась на другой стороне забора. Лан тут же отступил.
— Ого, вот это прыть… — прошептала девушка. Она и подумать не могла, что ее друг настолько силен и быстр. Это внушало надежду. — Ты просто удивителен, Лан!
Оборотень смущенно зарделся. На его памяти это был первый случай, когда его способности так высоко оценили.
— Пошли, — прошептал он. — Нам не следует тут задерживаться.
Солоха кивнула, и они вместе углубились в сад, очень скоро выйдя к стенам обители всех охотников Антского царствия. И вот тогда, стоя так близко к легендарному пристанищу Солоха почувствовала трепет. Настоящее смятение и панику, которая только усилилась, стоило ей услышать чей-то мелодичный, звонкий голос.
— Смотрю, ни знаний, ни ума у тебя не хватило. А вот наглости тебе точно не занимать, простушка, — засмеялся ветер, вынуждая Солоху затрястись от предчувствия неминуемой беды. Обернувшись, она столкнулась лицом к лицу с обладательницей этого голоса. Ею оказалась старая бабка, стоявшая не таясь, усмехаясь во все целые зубы.
Солоху передернуло, стоило ей только встретиться взглядом со старухой. Ее необычайно ясные, пронзительно зеленые глаза выдавали чернобожью кровь с головой. И внушали настоящий ужас.