***
Подчиняясь быстрому ходу времени, луна начала понемногу бледнеть. Однако ее света все равно хватало, чтобы осветить самые маленькие оконца, проникая даже сквозь темные стены темницы цеха охотников.
Лунному свету не мешало ни закопченное окно, ни мощная решетка. Он продолжал решительно ломиться внутрь, освещая скукоженный силуэт девушки. Плясал в ее распущенных, всклокоченных волосах, терялся в складках порванного платья, высвечивал каждую царапину и синяк, что изобиловали на ее коже.
Впрочем, луне не долго было сужено любоваться на заключенную. Налетевшая тучка надежно скрыла с глаз Солоху, погружая тюрьму в тревожный мрак.
Какое-то мгновение камера безмолвствовала. Слышен был лишь стук капель о каменный пол, да шебаршение крысы где-то в углу. Он-то и вывел селянку из апатичного ступора. Вздрогнув, девушка подняла голову, скривившись от боли. Даже в царящих потемках неестественно горели огнем ее ведьмовские глаза.
— Твари, — прошептала Солоха, пытаясь подняться. Вскинув руки, она схватилась за решетку, прижимаясь лбом к холодному, ржавому железу. Звякнули плаксиво заговоренные наручи на ее руках, блокируя очередную попытку колдовства. Подобно брошенному бумерангу они обратили волошбу против самой колдуньи, вынудив Солоху застонать от нестерпимого жара, горячей волной прокатившейся по телу. — Будьте вы прокляты! — воскликнула, срывающимся голосом девушка, что есть мочи ударив по железным прутьям кулаками. Решетка дрогнула, но не поддалась. Где-то сзади с потолка свалилось пару камешков, коротко пискнула крыса, покидая облюбованное местечко. Зашипев она чкурнула прочь, пробежав прямо под ногами у Солохи, исчезая между прутьев решетки. Девушка, тихо выругалась, отшатнувшись к стене. Крыс она не боялась. Но оставшись совсем одной, даже в них она видела угрозу.
Оглянувшись, девушка прошла к окну, откуда вновь показался бледный лик уходящей луны. Присмотревшись, девушка не смогла сдержать нервного смешка. Где-то там, за горизонтом уже намечался алый рассвет нового дня, означавший для нее скорую и неминуемую казнь. Вглядываясь в медленно светлеющее небо, она могла только подивиться тому, как сильно изменилась ее жизнь за эти сутки. Ведь еще пару часов назад она была свободной, имела надежду на будущее, шла к своей мечте в наивной надежде добиться в этой жизни признания. А теперь она сидит в тюрьме, закованная в кандалы, пойманная на колдовстве, осужденная на позорную смерть аутодафе. Ее любимого поймали, лучшего и самого верного друга убили на ее глазах, ее жизнь разбили, ее чувства растоптали, смешали с грязью. От ее надежд осталось лишь выжженное пепелище. Осталась лишь тупая боль в груди и темная, слепящая глаза ненависть.
Не выдерживая раздирающего душу темного огня Солоха бросилась прямо на решетку, расхохотавшись. Безумием заполыхали ее глаза, и потекла из рваного шрама на лице кровь, окропляя ее руки и грудь.
От поднявшегося гула заходили ходуном каменные стены темницы, посыпалась с потолка каменная крошка и жалобно запричитала решетка, грозя прогнуться под напором обезумевшей ведьмы.
— Чего буянишь, гадина?
Раздавшийся по темнице голос мгновенно успокоил Солоху. Девушка ахнула, убирая руки от решетки.
— Это ты! — прошипела селянка, оскаливаясь. — Это ты!!!
Стоящая на входе Кларисса только усмехнулась, медленно подходя к прутьям. Она шла нарочито медленно, с достоинством, демонстрируя всю свою красоту, силу.
— Боги, какое жалкое зрелище… — улыбаясь пробормотала ведьма, становясь напротив Солохи. — Неужели ты и вправду думаешь, что подобным образом сможешь отомстить?
— Мерзавка! — рявкнула Солоха подлетая и что есть силы впечатываясь в решетку. — Умри!
— Ой, ой, какие мы грозные, — Кларисса ловко отошла, с заметным удивлением глядя на протянутые сквозь прутья решетки руки своей противницы. Хмыкнув, ведьма прищелкнула пальцами, с удовлетворением наблюдая, какой мукой исказилось лицо ее противницы.
— З-зачем ты так с н-нами? — прошептала селянка, медленно сползая вниз. Внезапно скрутившая ее судорога заставила мир вокруг померкнуть, опрокидывая в пучины Бездны. — Ты в-ведь т-тоже… — закашлявшись, Солоха упала, стирая с лица кровь.
— Тоже что? Думаешь, я хотела такой судьбы? — Кларисса мгновенно переменилась в лице. Улыбку на ее лице заменил хищный оскал. Исказились черты ее лица, став более острыми, звериными. — А вот и нет, простушка! У меня было все, понимаешь! Все! Красота, молодость, здоровье и сила! Я была лучшей, и единственной ведьмой. Опасной и желанной! И все было бы хорошо, если бы не охотник, пленивший меня!
Солоха застонала. По мере того, как Кларисса говорила, судорога продолжала выкручивать ее мышцы.
— Думаешь, мне хотелось становиться такой? — продолжила говорить Кларисса, вздыхая. — Я хочу свободы, простушка. Свободы и мести. И ради этого пойду на все!
Развернувшись, ведьма гордо пошла обратно к выходу, бросив на ходу:
— Советую не противиться судьбе, тебе все равно не долго осталось коптить небо своим присутствием. И да, чуть не забыла. Лови, — обернувшись, Кларисса выпустила из полы своего платья крошечный светлячок, который приземлился точно на голову Солохе.
Селянка вздрогнула. В какой-то момент она перестала находиться в темнице, оказавшись в каком-то странном месте. Небольшая каморка, сплошь забрызганная кровью, была овеяна миазмами смерти и чужого отчаяния. Солоха огляделась, тут же натыкаясь взглядом на фигуру неизвестного ей мужчины. Судя по вооружению — охотника. И его жертвы. До боли знакомой жертвы, с пушистым, кошачьим хвостом.
— Май! — воскликнула Солоха, неверяще распахнув глаза.
— Ты мне больше не нужен, — внезапно сказал охотник, оголяя меч. Почувствовав неладное Солоха бросилась вперед, но так и не смогла остановить неизбежное. Фантомный меч прошел сквозь нее, впиваясь в грудь оборотня.
— Не-ет!!! — только и смогла закричать Солоха, кидаясь на охотника и… натыкаясь на неизменную решетку. Проморгавшись, она встретилась с выжидающим взглядом Клариссы.
— Что это значит? — прошептала тихо она.
— Лишь то, что теперь в этом мире тебя более ничего не держит, — хохотнула ведьма, уходя прочь.
***
Утро стремительно оттесняло ночь, выгоняя тьму с улиц Белграда. Обнажило оно и крадущихся по переулкам неизвестных, что в рассветный тихий час смотрелись настораживающе. Всего подозрительных личностей было трое. Все как на подбор высокие и жилистые, с загорелой, бронзового оттенка кожей, и пепельными седыми волосами — они были элитой тайной службы великого диргинаала. И именно их выбрал Икар для своей работы. Талантливые убийцы, хитрые шпионы, они не привыкли задавать лишних вопросов, предпочитая лишний раз не думать, а действовать. Так и сегодня — услышав о приказе старшего они незамедлительно пришли, в кратчайшие сроки явившись. И бег их продолжался до самых ворот Вороньего Гнезда, где Икар дал знак останавливаться. Его молчаливые спутники незамедлительно послушались, рассредоточившись по территории.
Икар осмотрелся. Бездумно в лагерь врага он идти не стал, раздумывая как обойти защиту на воротах и заборе. В том, что обороняться слуги Ирриила умели Икар знал не понаслышке — сам видел, как всполошились охотники, когда кто-то проник в их сад этой ночью. А потому Икару требовалось время, дабы придумать надёжный план.
Скаф вздохнул, услышав какой-то шум с той стороны забора. Обернувшись, он увидел пару послушников, тащивших куда-то громадный, окровавленный мешок, из которого по земле волочился длинный кошачий хвост.
Выругавшись, Икар сделал своим напарник знак следить, и без особых усилий перепрыгнул через ограду, приземлившись прямо перед лицами послушников. Те испуганно вскрикнули, тут же роняя тело. Мешок с глухим стуком упал под ноги Икара. Скаф же махнул рукой, следя за тем, как стремительно появились его люди. Один, приземлившись, моментально снес голову одному юноше, второй — быстро скрутил второго.
— Уходим, — прошептал скаф, подхватывая мешок, шепча кованной ограде пару слов на неизвестном, шипящем языке. Кивнув его спутники мгновенно скрылись с глаз, исчезая в предрассветном тумане.