========== Эпилог ==========
Солоха все еще не могла поверить, что это происходит именно с ней. Буквально час назад она была приговоренная к смерти, а сейчас стоит на борту старой пиратской галеры, задумчиво рассматривая медленно уходящий вдаль берег, и расположенные на нем крепостные стены Белграда.
Удивительно, но с моря этот город казался таким легким, воздушным, эфемерным. Наверное, не побывав в нем, Солоха бы и вовсе решила, что видит царство небесных духов. Однако пожив там она могла с уверенностью заключить: не всегда красивая обложка соответствует содержанию. Так же и эти белоснежные стены не гарантировали такой же душевной чистоты его горожан.
Тихий плеск набегающих волн и легкий ветерок, еле задувающий в паруса — все это успокаивало. Навевало мысли о том, что все произошедшее было лишь ее сном. Страшным, нереальным и сумасшедшим сном.
Однако стоило только очередным брызгам соленой воды попасть на все еще незаживший шрам на лице, как девушка понимала — произошедшее не сон, а страшная явь. И собственное заключение, и смерть Лана, и счастливое воскрешение Мая… Тем ценнее для нее становился каждый вдох, каждое прожитое мгновенье. Наверное, только теперь она могла с уверенностью сказать, что научилась ценить свою жизнь, и жизни своих близких. только сейчас смогла по-настоящему раскрыть глаза и осознать, сколь глупой, наивной дитятей она была.
Девушка вздохнула, закидывая за спину непокорные пряди волос. Слипшиеся, и свалявшиеся, они представляли собой весьма жалкое зрелище и Солоха, в порыве вдохновения решилась на радикальные меры. Выудив из-за пазухи свою палочку и прошептав заклинание, она бережно провела пальцами по видоизменившейся рукояти кинжала, рассматривая свое отражение в лезвии.
— Прощай, Солоха, прощай, прошлое, — прошептала она, роняя на корму первую, одинокую слезинку. Руки дрожали, и нож все никак не мог опуститься, чтобы навсегда избавиться от старого. Селянка медлила. Не могла решиться. Ее любимые волосы, ее гордость и радость, разве она могла так просто расстаться с ними?
— Что ты делаешь? — появление Мая стало для девушки внезапным. Она ахнула, чуть было не выронив кинжал. После того, как Икар-наемник выкрал их с площади, он не проронил ни единого слова. Да и сейчас выглядел каким-то слишком мрачным.
— А разве не видно? — спросила, убирая предательскую влагу со своих щек. — Хочу их отрезать. Они совсем запутались… Может, ты мне поможешь?
— Хорошо.
Девушка ожидала резкости, возможно не очень смешной шутки. Но никак она не смогла предугадать, что Май согласиться. Она замялась, но нож все-таки отдала, невольно касаясь чужой ладони.
Тело пронзило предательской искрой, и девушка поспешила отвернуться. Ей было стыдно. Яркий румянец залил щеки, а сердце так резко и больно заколотилось в груди. Солоха украдкой покосилась на свою руку. Она все еще чувствовала его тепло на своей коже.
— Мне убрать все, или оставить хоть что-то? — словно бы издалека донесся до нее вопрос манула.
— Убери все, — прошептала девушка, чувствуя, как падает по ее спине первая отсеченная прядь. Но девушка более не плачет. Она чувствует лишь облегчение. Каждая срезанная прядь словно бы уносит вместе с собой всю боль, все горести.
— Н-да, получилось кривовато, но, думаю, оно еще подрастет, — пробормотал Май, отступая.
— Нет, все отлично, — Солоха разворачивается, и впервые за эти сутки улыбается, всматриваясь в столь знакомые, практически родные черты лица. И теперь, когда даже дышать стало легче, она чувствует, что больше не хочет терять столь ценное время. Старой Солохи больше нет, а значит, нет и былой нерешительности.
Она подходит ближе, касаясь ладонью щеки Мая. И предотвращая его вопрос целует.
Возможно, будь где-то поблизости ее мать Параска, то не миновал бы Солоху скандал. Возможно, будь еще жива та старая Солоха, то и не было бы этого поцелуя. Но вокруг было лишь море. А ему до людских хлопот дел не было. Потому ничто не мешало девушке наслаждаться мгновением столь желанной близости, чувствуя жар его тела, и мягкость губ. Ловя его дыхание, перебирая в руках жесткие пряди его волос, вдыхая его запах.
— Интересно, может, я спас не ту ведьму? — спросил тихо оборотень, стоило им разорвать поцелуй. Взгляд его глаз потеплел, на лице появилась по-мальчишески озорная улыбка.
— Определенно, это так, — усмехнулась ему в ответ девушка. — Да здравствует новая жизнь и новая Солоха!
— Даже так? А не пожалеешь ли о своем решении? — оборотень более не скрываясь овил ее ноги своим хвостом, а Солоха, невольно испытала чувство дежавю. Когда-то это уже случалось в ее жизни.
— Ни за что! — более не стесняясь, девушка прильнула к нему. — Наша жизнь так коротка, не слишком ли глупо тратить ее на сожаления?
— Когда приедем, обязательно запишу тебя в школу философов.
— Ой, а куда же мы все-таки плывем? — девушка ойкнула, внезапно сообразив, что совсем не представляет, как теперь будет жить.
— В место, где нет охотников. И где оборотней почитают как богов. На юг, Солоха. В земли великих сокровищ, и удивительных чудес. А так же вкусного вина и сладострастных женщин, — хохотнул Май
— Знаю ведь, что шутишь, а все равно так и чешется рука тебе уши надрать, — пробормотала девушка.
— Ага, то есть ты не против вина? — тут же лукаво поинтересовался оборотень.
— В разумных пределах. Только в разумных пределах! — покачала головой девушка
— Ох, чувствую, юг содрогнется под твоей несгибаемой волей, Солоха, — фыркнул манул.
— И пусть. Так даже веселее!
Май усмехнулся. Давно он уже не чувствовал себя таким свободным и счастливым. Не омрачали радости даже сказанные Икаром на прощанье слова:
«Помни, кошак, твоя жизнь принадлежит мне. И в решающий час я вернусь за своим долгом».
Оборотень покосился на Солоху. Девушка все еще смотрела в сторону Белграда. Смешливый ветерок путался в ее обрезанных волосах, все больше и больше распушивая их.
«Интересно, а она знает? Знает, что моя жизнь в руках сумасшедшего убийцы? Наверное, ей уже доложили, но вряд ли она поверила… Впрочем, чем меньше она знает, тем счастливее будет».
— Май, скажи, а о чем вы говорили с Икаром? Он был необычайно весел, даже подозрительно, — неожиданно, словно бы прочитав его мысли, спросила Солоха.
— О том, что собирается бросать службу у Пузыря, — ответил, чуть поразмыслив, оборотень.
— Да? Вот и правильно! А куда он потом намерен податься?
— Вроде как на родину поедет. В пустыню.
— На родину… — девушка вздохнула, сжав непроизвольно подол старого платья. Родина — сколь много крылось в этом слове. Увидит ли она ее вновь? Или теперь путь домой ей заказан? Впрочем, так ли хороша та Родина, которая стремиться тебя уничтожить?
Солоха не знала ответа на эти вопросы, да и, поразмыслив, решила больше не ломать над ними голову.
«Жить сегодняшним» — подумала она, поворачиваясь вперед, туда, где сияло бескрайнее море и куда клонилось краснеющее солнце. Больше в сторону Белграда она так и не взглянула.
Подгоняемая вольными ветрами, галера прытко скользила по волнам, убегая прочь, к дальним, сказочным берегам. А где-то там, на закате, когда белоснежные стены Белграда в очередной раз окрасились пурпуром, к въездным воротам подъехали всадники. Их пропустили вне очереди, ведь слух о Юрии Спасителе начал распространяться по Белграду. А со смертью Великого Мастера о нем заговорили даже громче подобающего.
— Уже совсем скоро я очищу этот мир от скверны, отец, — бормотал один из всадников, спешиваясь, входя в осиротевшее Воронье Гнездо. А над ним, невидимый простому глазу витал верный посланец Ирриила, приговаривая:
— Очистишь, куда ты денешься… От судьбы ведь не убежать…
И пока Солоха с Маем переписывали свои судьбы, мир вновь застыл в предчувствии великих перемен.
Конец.