Переговоры шли тяжело. Совет начал свою речь с заявления, что не признает нашей Империи и единственный для нас выход - это безоговорочная капитуляция. Дальше они озвучили свои условия, при которых нам сохранят жизнь: немедленная сдача всех укрепрайонов, разоружение армии, передача в распоряжение республики всей техники и флота. Далее в их требованиях шел показательный судебный процесс, где мы все должны публично раскаяться и попросить прощения за свои действия. И тогда, может быть, повторяю, может быть, нам оставят наши жалкие жизни.
Лица моих товарищей оставались совершенно ровными и спокойными. Даже беременная Ролана ни единым движением не выказала возмущения. Во мне все кипело от негодования. Нельзя мне в политику, потому что слишком импульсивен и прямолинеен. После таких слов я бы покинул место встречи и отдал приказ войскам наступать. Явные оскорбления, угрозы и наглые требовани\, отрыв от действительности - дух захватывает от искреннего удивления. Ведь проигрывают же войну, а ведут себя как победители. Думаю, что именно это и отличает обычного человека от политика. Не обязательно считаться с реальностью - можно жить в своем воображаемом мире и считать его настоящим. Да еще и пытаться других в этом убедить.
В ответном слове императрица вежливо и тактично намекнула членам Совета, что не в их положении выдвигать какие-либо условия. Оборона страны вот уже полгода успешно отражает натиск атакующих войск, флот стоит у берегов противника, превосходство в технике и плотности огня неоспоримо. Население Империи целиком и полностью поддерживает политику правительства, чего не скажешь о республике. Безусловно, мы можем немедленно прекратить переговоры и начать наступление, а вот готова ли их армия к обороне? Насколько нам известно, снабжение войск находится в плачевном состоянии, запасы теплого обмундирования, продовольствия и боеприпасов явно не соответствуют потребностям, а уж о моральном духе и говорить не приходится.
Закончив приветственную речь, Ролана мило улыбнулась врагам и уселась в кресло. Члены Совета приуныли. Пробный шар прошел мимо цели - мы не испугались. В словах юной правительницы все было правдой, так что попытка запугать нас мнимой мощью республики явно провалилась. Делегация противника удалилась на свою часть сцепленных летучек на совещание. Становилось скучновато...
Пошушукавшись, республиканцы вернулись за воображаемый стол переговоров и продолжили беседу уже в сугубо деловом тоне. Начинался торг:
- А что нам будет, если мы вас признаем?
- Дадим возможность безнаказанно унести ноги с нашей территории.
- А мы проведем еще одну мобилизацию и сметем вас с лица земли!
- Вы уже трижды усиливали войска и пытались поднять их в атаку. Что-то наши наблюдатели не отметили особого энтузиазма атакующих.
- В этот раз все будет по-другому!
- Посмотрим.
Так продолжалось до обеда. Члены Совета перебивали друг друга и спорили до хрипоты даже между собой. Вот "прелести" демократии, когда ответственность за решение лежит на стае товарищей, а не на одном человеке.
Наша делегация пребывала в спокойном расположении духа. Все претензии и угрозы противника разбивались о непоколебимую уверенность в непобедимости имперской армии. Воспитанники выросли - бывшая служанка из таверны спокойно вела сольную партию в этой политической комедии и без моего участия. Оставалось только наблюдать со стороны и тихо радоваться ее уверенности в себе.
Заранее решили, что договаривающиеся стороны обедают раздельно. Летучки расцепили, и мы отправились трапезничать на личную яхту Ресея, прочно стоявшую на якоре под прикрытием двух крейсеров и авианосца - флота у Империи хватало. На палубе нас встретил хозяин судна, который тут же увел супругу в свою роскошную каюту. Неизвестно, кто волновался больше: Ролана, участвовавшая в сложнейших переговорах с противником, или ее муж, ожидавший в полной безопасности.
Переговоры продолжались еще три дня. Каждое утро летучки встречались в условленном месте и делегации начинали бесконечные споры. Совет неуклонно стоял на своем - мы должны сдаться. Непонятно, зачем они согласились на встречу, если не желали обсуждать мирные варианты? Неужели всерьез рассчитывали, что мы сдадимся при текущей расстановке сил? Наивные...
На третий день настроение наших оппонентов резко изменилось. С обеда они вернулись бодрые, веселые и немедленно согласились на все наши предложения. Итак, с завтрашнего дня республика признает существование Империи, отводит свои войска и начинает налаживать с нами политические, торговые и культурные связи. На карте материка официально появляются две страны. Чудеса, да и только! Чем их там накормили в обед?
Глава 19
Столица встретила нас всенародным ликованием. Все газеты вышли с одинаковыми заголовками: "Война окончена! Мы победили!". Специальным указом Роланы этот день стал официальным праздником Империи - Днем Независимости. Радостное известие по сети колдовского радио передали по всей стране. Популярность монархии достигла необычайных высот. В республике средства массовой информации скупо сообщили: "Совет достиг поставленных целей. Война прекращена". И никаких комментариев. Народ безмолвствует.
Веселились все, кроме меня, Раскуна и Традорна. "Большая тройка" заседала уже который день. Справедливости ради стоит отметить, что первые два заседания, как все нормальные жители Империи, мы посвятили нашей великой победе. Собственно само празднование было только в первый день, а во второй три суровых похмельных мужика (один из них в манульей шкуре) молча пили пиво до тех пор, пока не прорезалась членораздельная речь и трезвая мысль: "Не пора ли перейти на коньяк?". На третий день мы решительно сказали "нет" спиртному и засели за оперативные сводки армейской и внешней разведки. Немного поколебавшись, я принес и донесения отдела "М" - вопрос стоял серьезный! По всем данным выходило, что Совет честно держит слово. Войска противника покидали позиции и отходили вглубь республики. На границе оставались только небольшие воинские соединения, которые смело можно считать пограничной стражей. На более серьезные операции они не годились.
В чем дело? Что на уме у врага? Почему они так резко перешли от категорического отрицания к полному согласию? Что мы просмотрели?
Все требования нашего договора соблюдались. Но вот войска они отвели недалеко. Армия противника сгруппировалась на двух больших равнинах на территории соседних областей, в одном дневном переходе от нашей границы. При желании, Совет мог возобновить войну в течение суток.
Смысл их действий? Пусть они соберут еще больше войск, пушек, наделают десантных летучек и снова ринутся на штурм наших позиций. Система ПВО у нас отлажена - десант не пройдет, а лобовую атаку укрепрайонов республиканцы уже пробовали. Бесполезно.
Что они задумали?
Традорн предположил, что противник ждет весны и собирает силы для нового наступления. Оперативные сводки это опровергали. Враг не предпринимал никаких попыток провести перегруппировку, усилить армию или подвезти больше орудий. Части снабжались в обычном режиме мирного времени: теплое обмундирование и продовольствие. Усиленного завоза боеприпасов как признака грядущего наступления не наблюдалось.
Что происходит? Чего мы не видим?
Не сговариваясь, мы с Раскуном приказали усилить охрану дворца. Он по линии тайной полиции, а я через командование "Манульего батальона": распорядился усилить посты и удвоить внимание.
Тревожное ожидание не покидало нас. Императрицу в известность ставить не стали - ей сейчас не до того. Ресей вот-вот должен стать счастливым отцом. В конце концов, задача армии и разведки в том и состоит, чтобы тревожить правителя только в том случае, когда есть проверенные данные. А делиться сомнениями... Зачем?