— Возле Эриванской площади остановите, я там сойду. — попросил он князя.
Не прошло и двадцати минут, как Ник был дома.
Умывшись, он сел за стол, а Петрус стал подавать ему запоздалый завтрак. И делать обычный утренний доклад.
— Пурщики на Майдане сказали, что ночью была какая-то суета в их убане.
— Что, что? — переспросил, не поняв Ник.
— Ну, так называется тут околоток. Убани. Так вот. Ночью промчался фаэтон к Орбелиановским голубым баням. Они подумали, что это ночные кутилы решили пойти в бани. Но время было какое-то не то. Обычно под утро после ночного кутежа идут в бани, а потом кушать хаши. И хашники ждали. Они там рядом около тонэ. — И Петрус выжидательно помотрел на Ника, употребив незнакомое слово. Но Ник его знал.
— И что дальше? — спросил он, намазывая кусок чурека джемом.
— А никто не появился. Это были не кутилы. А кто — никто не знает. Все молчат. Наверное, местные бандиты. А их боятся. Знакомый есть там у меня в Орбелиановских банях. — продолжал Петрус. — Хороший человек. Терщик. Потомственный. Сафаром зовут. Говорит, его отец кого только не мыл. И господина Пушкина, а тот его потом в книжке описал. И даже того француза, который тоже был известным писателем, пера Дюма, кажется. Непонятно только, каким ветром его занесло в Тифлис.
— Ну, что ж, спасибо Петрус. Чурек просто восхитительный. А знакомства твои еще более восхитительные. Если понадобится, ты сможешь найти своего терщика?
— А как же. Я его как-то вечером провожал до дома. Он живет неподалеку, там, где шиитская мечеть. А так он всегда в бане. Или в чайхане рядом.
— Чтобы я без тебя, делал, Петрус, — вздохнул Ник. — И от смерти ты меня столько раз спасал.
— Ну уж, от смерти спасал, — проворчал Петрус, но со слезой в голосе. — Кто кого спасал… А я ведь слово давал вашей матушке, клятвенное. Еще в детстве.
Чтобы оборвать этот душещипательный разговор, Ник перевел его в другое русло.
Сразу после завтрака, расставшись с Петрусом, Ник перешел в кабинет. Достав с полки огромный фолиант, он начал листать его. Наконец, Ник дошел до нужного места.
— Да, да, я не ошибся, — проговорил он. — Этот удивительный запах, я узнаю его из тысячи. Но кто же тогда этот негоциант?
В этот миг снизу раздался звонок. Ник не обратил на него внимания, обычно дверями и посетителями занимался Петрус. Но тут Петрус постучал в дверь и его недоуменная физиономия просунулась в приоткрытую дверь кабинета.
— Там пришел какой-то кинто, принес фрукты, говорит, хозяин заказывал.
— Да, да, Петрус, я его жду. Возьми у него фрукты и проводи ко мне в кабинет.
Петрус понимающе кивнул головой и через несколько секунд провел в кабинет молодого человека, одетого в широченные шаровары, узкую рубашку, подпоясанную кожаным тонким ремешком с серебрянными украшениями, в шапке из бараньего меха, которую он теребил в руках.
Как только дверь за Петрусом закрылась, кинто, который был молодым тифлисским сыщиком Апполинарием Кикодзе, как он представился Нику, из ведомства князя Вачнадзе, начал быстро рассказывать, присев на краешек стула, на который кивком головы указал ему Ник.
— В гостинице «Лондон» остановился португальский негоциант из Гоа со своим молодым компаньоном, тоже оттуда. Этот второй, по виду нечистокровный европеец, метис, был очень встревожен. Сказал, что вчера вечером, возвратившись в гостиницу, не нашел своего хозяина. Прождал его всю ночь, но тот не возвратился. Он уже собирался идти заявить в полицию, когда подошли мы.
— Он не сказал, где провел вчерашний день? Был ли по поручениям своего хозяина или по своим делам? — перебил рассказчика Ник.
— Нет. Внятного ответа мы от него не добились Да, зовут его дон Педро Маскареньяш. Он производит впечатление растерянного человека. Но неприятен на вид. Глаза смотрят не на собеседника, а в сторону. Юлит. На вопрос, знаком ли он с кем-нибудь в Тифлисе, ответил отрицательно. В то же время прислуга в гостинице определенно утверждает, что вчера его кто-то спрашивал. Наш агент, который постоянно находится рядом с гостиницей…
Ник недоуменно поднял брови. Сыщик немного смутился и тут же объяснил:
— Это торговка семечками, ее зовут бабо Ануш. Полиция ее не трогает, не гоняет, а она весьма расторопная особа, снабжает нас необходимой информацией.
— Ах, так, — задумчиво протянул Ник, — ну, ну, продолжайте.
Не заметив и тени иронии в словах коллеги, молодой сыщик продолжал:
— Так вот, по оперативной информации, вчера в гостиницу заходил плоховато одетый тип, хм-м, господин, в обтрепанной одежде, в плисовых штанах, заправленных в давно нечищенные и требующие починки сапоги. На вид ему было что-то около лет сорока. Он спрашивал господина из Гоа. Пробыл он у него в нумере минут десять и быстро вышел. По прошествии некоторого времени из гостиницы вышел приехавший господин, этот дон Педро и нарочито медленной, прогуливающейся походкой стал подниматься вверх, на Головинский проспект. Он был одет в европейский костюм темно синего цвета, который сидел на нем прекрасно, в мягкой шляпе, шейный платок был заколот бриллиантовой булавкой…