Ник вернулся в комнаты. По всем комнатам были разбросаны вещи. Петрус, так звали слугу, который был на шесть лет старше Ника, разбирал коробки и пакеты. Приставленный к нему еще чуть ли не в младенческие времена, Петрус был в начале товарищем его детских игр, так что обоих связывали крепкие дружеские узы. Сейчас он возился с замысловатым замком самого большого, высотой в половину человеческого роста, окованного сундука. Огромный ключ из кованого железа никак не поворачивался в замочной скважине. Ник присел рядом с ним и в этот момент крышка сундука распахнулась с мелодичным звоном. В сундуке лежали любимые вещи, с которыми Ник не хотел расставаться во время своих длительных путешествий и жизни на случайных квартирах. Они несли в себе признаки домашнего тепла и уюта. Это был фламандский гобелен, на котором была изображена сценка сельской пирушки, и другой, с изображением пира Валтасара. Замысловатые бронзовые часы, мелодично отбивающие каждые четверть часа, белый с голубым голландский фарфоровый сервиз, несколько картин и скульптур. Все эти вещи были связаны с детством, домом и были дороги его сердцу.
Остаток дня Ник и Петрус провели в разборке вещей, раскладывании их по шкафам, развешивании картин, гобеленов и ковров. Меблировка комнат тоже была оговорена заранее — вся мебель была добротной и изящной, орехового дерева. К вечеру комнаты приобрели уже жилой вид и наскоро поужинав привезенной с собой провизией, Ник и Петрус отправились спать. С наслаждением растянувшись на тонких голландских полотнянных простынях, Ник заснул сном праведника.
Ранним утром его разбудили крики, доносившиеся с улицы. В этой симфонии выделились две основные партии — крики муэдзинов с минаретов двух мечетей, шиитской и суннитской, призывающие правоверных к утренней молитве и истошные вопли продавцов воды, «тулухчи», по утрам разносящих воду из Куры по домам. Водопровод в Тифлисе был редкостью и роскошью, и им могли наслаждаться только несколько домов в центре города, куда вода подавалась по гончарным трубам из той же Куры под действием водяного насоса. Но горожане к этому нововведению относились с поразительным недоверием — ссылаясь на местные медицинские авторитеты, они считали, что вода из водопровода плохая, невкусная, и вообще опасна для здоровья. Зато та вода, которую приносили «тулухчи» из Куры, набирая ее в свои меховые мешки неподалеку от армянского Ванкского собора, была выше всяких похвал — прохладная, вкусная и, главное, чистая, несмотря на то, что где-нибудь выше по течению могло купаться стадо буйволов. Зная из переписки с канцелярией губернатора об этих особенностях тифлисского водоснабжения, Ник и поручил подыскать себе квартиру с водопроводом. Но тот дом, который ему подыскали, был особенным. Архитектор Джакомо разыскал в скале над домом родник, устроил возле него небольшую пещерку с водосборником, откуда вода по гончарным трубам поступала в дом в любом количестве и была, поистине, неиссякаемой.
Наскоро позавтракав остатками вчерашнего ужина, который хранился в холодильнике — тоже изобретении Джакомо, — шкафе на кухне с двойными металлическими стенками, между которыми непрерывно текла холодная родниковая вода, Ник вышел на улицу и стал подниматься к Эриванской площади. Было еще пустынно, только дворники-курды мели улицы и обрызгивали их водой из громадных леек, да крестьяне погоняли осликов, тяжело груженых хурджинами, ковровыми переметными сумами, с глиняными банками мацони — необыкновенно вкусным и полезным кислым молоком, которое по утрам покупали почти в каждом доме.
По Эриванской площади, мимо караван-сарая, время от времени прогромыхивала конка. Воробьи, стайками слетая с лип, платанов и акаций, росших вдоль тротуаров, устраивали ожесточенные драки возле лошадиных яблок на пути конки. Кухарки с пустыми корзинками спешили к Солдатскому базару за провизией.
Ник прошел мимо Дворцового сада, откуда веяло утренней свежестью, прохладой влажного мха и ароматом фиалок и цикламенов, мимо дворца наместника, громады Военного собора, гимназии и завернул на Чавчавадзевскую улицу, где находилась канцелярия губернатора.
Там уже были извещены о его приезде. Секретарь провел Ника прямо в кабинет правителя канцелярии, высокого красивого мужчины с выразительными серыми глазами, безупречно одетого по последней европейской моде. Он, радушно улыбаясь, поднялся из-за обширного стола, заваленного папками с бумагами, вышел из-за него, пожал Нику руку и указал на большое кожаное кресло. Подождав, пока Ник сядет, он сел рядом с ним.