Холодная предутренняя роса смочила ноги подпаскам Ахмета, закричали петухи атамана. Мальва вскочила — парни потягивались, не торопились подниматься — и изо всех сил побежала к кошу. Ей хотелось первой выгонять овец. Хотелось чем-то хорошим отблагодарить Ахмета: когда Мальва прибегала первой, он счастливо улыбался, пришпоривал коня и весь день потом носился вокруг стада как ветер. Так почему ей не сделать приятное Ахмету? Разве Мальва не видит, как он мрачнеет накануне пятницы, когда она уходит в женский курень в долине Шумаи, где женщины доят верблюдиц?
— Укум-букум-джарым-барым! — проскандировала Мальва, подскакивая на одной ноге, ей по душе были эти слова, хотелось больше, чем когда-нибудь, увидеть Ахмета. Какое счастье, что они с мамой встретили именно Ахмета и его отца Юсуфа — атамана чабанов!
Что-то странное происходило в душе Мальвы. Из памяти еще не улетучился волшебный сон — и как это ей могло такое присниться, что до свадьбы остался всего месяц, ведь ей и в голову это не приходило, ведь она еще совсем ребенок… А вот взяло и приснилось! Ха-ха… Укум-букум… Прозрачно-чистая, кристальная вода омывает ее ноги, руки, грудь, она впервые в жизни почувствовала, что у нее упругое тело, такое, что о него разбиваются волны и холодят, холодят…
Мальва замедлила шаг, словно отяжелела, снова по всему ее телу пробежали незнакомые струйки тепла, захватывало дыхание. Остановилась, прижала руки к груди, улыбнулась и сама не могла понять, почему ей вдруг стало так радостно.
Занимался рассвет. Утренняя звезда — Чолпон — упала на голову каменного идола, который во сне спускался с горы Демерджи, упала и разлетелась брызгами: мириады искр рассыпались по чаирам и яйлам и упали к ногам Мальвы и на бархатный мох, в переполненные чаши крокусов.
— Светает! Светает! — запела Мальва по-татарски и, заметив, что поет на мотив Ахметовых песен, побежала по плоскому кряжу, сбивая росу с мягкого стелющегося можжевельника, скользя ногами по влажной траве.
Чистым выглядел вечно хмурый Бабуган, травы переливались перламутром, горы на мгновение замерли, ожидая первых лучей солнца, и атаман Юсуф не был сегодня мрачным, как всегда.
Он перегонял кобылиц в отдельный загон и жеребятам привязывал на головы деревянные рогатки.
— Прискакала, козочка! Якши. Сегодня останешься со мной, будем доить кобылиц, кумыс делать. — Юсуф выпрямился и пристально посмотрел на разгоряченную девочку. — Гм… А впрочем, не только сегодня… Вот что: будешь варить еду для пастухов, мне легче будет. Ахмет как-нибудь обойдется и без тебя.
Мальва опустила голову, жаль стало Ахмета, прежней свободы. И еще почему-то стыдно было: показалось, что Юсуф знает о ее сне и поэтому не разрешает ей идти вместе с Ахметом пасти скот.
Юноша сам выгонял овец из кошары, то и дело поглядывая на Мальву: что случилось, почему отец задерживает подпаска?
— Чего стоишь? — исподлобья глянул на Мальву атаман и снова нахмурился. — Выгоняй жеребят на пастбище, пусть сами учатся добывать себе корм. На все своя пора. А потом я научу тебя доить кобылиц.
Очевидно, так должно быть, что радость созревания идет рядом с тоской по свободе. Потускнел день, который начался для Мальвы так радостно. К обеду одеревенели пальцы от доения и немало слез пролилось в подойник.
Перед вечером, после удоя, Юсуф заправлял молоко дрожжами, ячменем, колдовал над кореньями.
Когда стемнело, в шатер зашел Ахмет. Он молча положил футляр с кораном на коврик возле входа, снял с шеи нить из скорлупы лесных орехов амулет, чтобы не сглазили скот, но не присел, как обычно, рядом с отцом. Стоял хмурый, сдержанный. Взглянул на Мальву, которая дремала на топчане, бросил отцу:
— Почему вина не доливаешь в молоко? Вон там кувшин.
— Не нужно вина, — ответил Юсуф, не поднимая головы. — Мальва слез налила в молоко, хмельной получишь кумыс.
Ахмет промолчал. В сумерках он не мог разглядеть лица Мальвы, может, она уже спала.
— Кого дашь в подпаски вместо нее? — спросил спустя минуту Ахмет.
— Как-нибудь справишься с теми подпасками, которые у тебя есть, невозмутимо ответил атаман. — Где много пастухов, там волк овец режет… А ты, Ахмет, должен помнить о трех несчастьях, которые подстерегают человека, когда он становится взрослым. Тебе пора знать об этом. Какие несчастья? Когда закипает кровь в теле, тогда вино и женщина. Когда охладеет душа и хилым станет тело, тогда золото. Шайтан знает, как кому угодить, чтобы потом лучше насмеяться над ним.
— Без золота я обойдусь, — процедил сквозь зубы Ахмет. — Ты же скоро разбогатеешь, мои братья привезут тебе из-под Азова полные мешки. К вину меня не тянет. Ну, а в другом ты мне не указ! Как же ты мог подумать… Она же еще дитя.