Лучшим игроком оказалась Мириам, знаток длинных архаических слов.
— Что за «артикуляция»? — бушевала Сара. — «Артикул» я еще понимаю.
— Это значит «механизм внятного произношения», — защищалась Мириам. — Посмотри сама, если не веришь.
Сара, ворча, удалялась на кухню готовить кофе.
— Ну, и кто выиграл? — спрашивала я.
— Могла бы и не спрашивать, — довольно улыбалась вампирша.
В свободное от скрэбла и кино время Мириам вела курс вампироведения. Эм уже многое знала о значении вампирских имен, законах стаи, ритуалах, сверхъестественно острых чувствах и режиме питания. Пора было переходить к более сложным темам — например, как убить вампира.
— Перерезанное горло тоже не дает результата, — втолковывала Мириам своей ученице (они с Эм сидели в семейной, я готовила чай на кухне). — Для массивной кровопотери нужно вскрыть еще и паховую артерию.
Мэтью, пользуясь моментом, прижал меня к стенке за холодильником. Его сын, войдя с дровами, застал меня взлохмаченную и в задравшейся рубашке.
— Потерял что-то в углу, Мэтью? — спросил он невиннейшим тоном.
— Нет, — промурлыкал распутный отец. Зарывшись мне в волосы, он впивал аромат моего возбуждения — напрасно я лупила его по плечам.
— Спасибо за дрова, Маркус, — пискнула я.
— Может, еще принести? — Светлая бровь выгнулась, совсем как отцовская.
— Хорошая мысль, вечером будет холодно. — Я повернула голову, чтобы урезонить Мэтью, и он тут же начал меня целовать. Маркус и дрова больше не имели значения.
Если он не подкарауливал меня в темных углах, то варил зелья с Сарой и Маркусом, Со времен трех шекспировских ведьм столь нечистой троицы еще не собиралось вокруг котла. На картинке под действием заветных паров так ничего и не проявилось, но зельевары не опустили рук. Они торчали в буфетной часами, листали бишоповскую книгу и составляли смеси — вонючие, взрывчатые, вонючие и взрывчатые одновременно. Однажды после особенно громкого хлопка, за которым последовал раскат грома, мы с Эм не выдержали и ворвались к ним.
— Что вы тут вытворяете? — подбоченилась Эм. Из трубы в камин сыпалась сажа.
— Ничего, — ответила чумазая Сара. — Хотела расколоть воздух, но что-то вышло не так.
— Расколоть? — удивилась я.
Мэтью и Маркус важно кивнули.
— Я тебе покажу воздух, Сара Бишоп! Изволь до обеда прибраться в комнате!
Бывали у нас и менее веселые сцены. Мэтью с Маркусом каждое утро выходили поговорить, препоручая меня заботам Мириам, Сары и чайника. Далеко они не отлучались — их всегда было видно из окна кухни. Как-то раз Маркус повернулся, пронесся по саду и вбежал к нам один.
— Диана, — буркнул он в качестве «доброго утра» и помчался к парадной двери, крича на ходу: — Черт! Я еще слишком молод!
Мотор взревел — Маркус предпочитал спортивные машины внедорожникам, — и автомобиль, шурша гравием, вылетел со двора.
— Что это с ним? — Я поцеловала вошедшего Мэтью в холодную щеку.
— Так, дела, — сказал он, возвращая мне поцелуй.
— Ты что, сенешалем его назначил? — недоверчиво спросила Мириам.
Мэтью раскрыл газету.
— Ты мне льстишь, Мириам. По-твоему, братство столько времени обходилось без сенешаля? Этот пост уже занят.
— Что за сенешаль такой? — Я сунула два ломтика в наш заслуженный тостер. В нем было шесть прорезей, но только две работали с некоторой надежностью.
— Мой заместитель, — кратко ответил Мэтью.
— С чего ж он тогда умчался? — не отставала Мириам.
— Я назначил его маршалом, — просматривая заголовки, сообщил Мэтью.
— Какой из него маршал, ради всего святого? Он врач! Почему его, а не Болдуина?
Мэтью, оторвавшись от чтения, вскинул бровь.
— Болдуина?
— Хорошо, не Болдуина… — заторопилась Мириам. — Кого-то еще.
— Будь у меня возможность выбирать из двух тысяч рыцарей, как в старину, я бы выбрал. Сейчас в моем распоряжении всего восемь рыцарей — причем один из них девятый и не сражается, — горстка сержантов и немного оруженосцев. Я был маршалом у Филиппа, теперь пришла очередь Маркуса. — От всех этих терминов меня разбирал смех, но я удержалась — очень уж серьезно говорил Мэтью.