Взглянув в последний раз на охотницу с ведьмой, я отдала все свое внимание мужу. Дерево, к которому я прислонялась спиной, послало через меня новый заряд жизненной силы.
Мэтью пил, а я его целовала. Запах моих волос, упавших ему на лицо, смешивался с запахом крови, его и моей. Он навел на меня отстраненный бледно-зеленый взгляд, будто не узнавая. Поцелуи отдавали моей собственной кровью.
Быстро и плавно — я не могла бы остановить его, даже если бы захотела, — он схватил меня за волосы на затылке, запрокинул голову, приник к горлу и выговорил удовлетворенно:
— Диана.
Вот как это происходит, думала я. Вот откуда берутся предания о вампирах.
Моя кровь придала ему сил и вызвала охоту отведать еще. Легкое чувственное прикосновение его рта к моей шее неожиданно возбудило меня, кожа онемела от капельки крови из его прикушенной нижней губы. Окрепшими вновь руками он сильно сжимал мою голову.
Только не ошибись, молила я про себя.
Миг спустя, после двух легких уколов, я испытала незнакомое ранее ощущение: Мэтью начал пить вожделенную артериальную кровь.
Сара отвернулась, не в силах на это смотреть. Эм без всяких опасений плакала на плече Маркуса.
Я вжимала Мэтью в себя, побуждая его пить еще и еще. Наслаждение, которое он испытывал, не вызывало сомнений — теперь я знала, как он жаждал меня и как стойко сопротивлялся.
Он вошел в ритм — моя кровь вливалась в него волна за волной.
Мэтью, послушай меня. Благодаря Герберту я узнала, что могу общаться с ним через кровь — меня беспокоило лишь то, что мои послания окажутся недостаточно внятными и будут сразу поглощены.
Он вздрогнул и снова присосался к моему горлу.
Я люблю тебя.
Он вздрогнул опять.
Это мой дар. Я в тебе, я даю тебе жизнь.
Он тряхнул головой, словно отгоняя докучливую мошку.
Я в тебе, я даю тебе жизнь. Мне становилось трудно формулировать мысли, трудно смотреть сквозь огонь. «Не волнуйтесь», — внушала я Саре и Эм. Маркуса мои останавливающиеся глаза не нашли.
Я в тебе, я даю тебе жизнь.
Медленно пульсирующее сердце готовилось к смерти.
Я не знала, что умирать так легко.
Глубокий покой.
Чувство разлуки и сожаления.
И ничего больше.
ГЛАВА 38
Два мира с грохотом столкнулись внутри меня.
Что-то кольнуло правую руку. Запахло резиной и пластиком. Мэтью и Маркус спорили. Я лежала на холодной земле, запах гниющих листьев перебивал все прочие. Глаза были открыты, но их застилала тьма. Сделав усилие, я разглядела вверху голые ветки дерева.
— Попробуй левую руку, она уже взрезана, — говорил Мэтью.
— Нет. Ее ткани насыщены твоей слюной и больше ничего не впитают. Из-за низкого давления мне трудно найти вену на правой, но я найду, — отвечал Маркус с противоестественным спокойствием врача «скорой помощи», видящего смерть каждый день.
На лицо легли две макаронины, холодные пальцы потрогали нос. Я хотела стряхнуть их, но мне не дали.
— Тахикардия, — сказал голос Мириам. — Я введу успокаивающее.
— Никаких седативов! — рявкнул Мэтью. — У нее будет кома.
— Тогда успокой ее сам. — Пальчики Мириам с неожиданной силой придавили мне шею. — Не могу же я оперировать и одновременно держать ее.
Вверху ничего не происходило, а чтобы рассмотреть то, что творилось внизу, мне приходилось с неимоверным трудом ворочать глазами.
— Сделайте что-нибудь, Сара! — умолял Мэтью.
Надо мной появилось ее лицо.
— Колдовство вампирских укусов не лечит. Будь это возможно, мы бы не боялись таких, как ты.
Я начала уплывать в неведомый край, но Эм взяла меня за руку и удержала в собственном теле.
— Значит, выбора нет, — с отчаянием сказал Мэтью. — Я приступаю.
— Нет, Мэтью, ты еще не окреп, — воспротивилась Мириам. — Позволь мне, я сотни раз это делала. — Раздался скрежет — после нападения Жюльет на Мэтью я знала, что такой звук производит вскрытая вампирская плоть.
— Меня обращают в вампира? — спросила я.
— Нет, mon coeur, нет. Ты потеряла — отдала мне — почти всю свою кровь. Маркус переливает тебе человеческую, а Мириам занимается твоей шеей.
Это было для меня слишком сложно: мозги пересохли за компанию с глоткой и языком.
— Я пить хочу.
— Ты жаждешь вампирской крови, но не получишь ее. — Мэтью больно прижал мои плечи к земле, Маркус свел челюсти вместе, не давая мне открыть рот. — Ну же, Мириам.