— Дома. Господи, она даже во сне храбрится. Болдуин прав, я плохой стратег. Надо было это предвидеть.
— Герберт рассчитывал, что ты и думать забыл о Жюльет, ведь это было давно. И знал, что Диана будет с тобой — он сам хвастался этим, когда звонил мне.
— Да. У меня хватало самонадеянности думать, что со мной ей ничего не грозит. Герберту это мое свойство известно.
— Ты пытался ее защитить, но не смог. Да и никто бы не смог. Не ей одной пора перестать храбриться.
Была одна вещь, о которой Маркус не знал, а Мэтью забыл. В памяти всплыли обрывки одного разговора, и я сказала, благо пение прекратилось:
— Я же говорила тебе. — Я искала в темноте Мэтью, но нащупала только мягкую шерсть, пахнущую гвоздикой. — Говорила, что храбрости у меня достанет на нас обоих.
— Диана… Ну-ка посмотри на меня.
Разлепив глаза, я увидела его лицо в нескольких дюймах от своего. Одной рукой он поддерживал мою голову, другой поясницу с выжженным полумесяцем.
— Вот ты где. Мне снилось, что нас разлучили.
— Нет, милая. Мы вместе, мы в твоем доме. Больше тебе не нужно быть храброй — теперь моя очередь.
— Ты не знаешь, по какой дороге идти?
— Я найду путь. Отдыхай, я обо всем позабочусь. — Глаза у него были зеленые-презеленые.
Я снова заснула и бросилась убегать от Жюльет и Герберта. К рассвету мой сон стал крепче, и проснулась я только утром. Я лежала совершенно голая под несколькими толстыми одеялами, как в британской реанимации. Левая рука была перевязана, из правой тянулась трубка, шею чем-то залепили. Мэтью, подтянув к себе колени, сидел на полу, прислоняясь к дивану.
— Мэтью… все хорошо? — Язык точно ватой обложило, пить хотелось ужасно.
— Просто чудесно. — С заметным облегчением он взял меня за руку, поцеловал в ладонь. Ногти Жюльет оставили на запястье красные дужки.
Слыша наши голоса, в комнату потянулись все остальные. Первыми заявились тетушки. Сара думала о чем-то своем, под глазами у нее пролегли тени. Эм, хотя и усталая, тут же кинулась гладить меня по голове и уверять, что все будет чудненько. Маркус, осмотрев меня, сурово констатировал, что я недостаточно отдохнула. Мириам выгнала всех вон, чтобы сменить мне бинты.
— Насколько все было плохо? — спросила я, когда мы остались одни.
— Если ты о Мэтью, то очень. Потерю, даже угрозу потери, де Клермоны переносят неважно. Изабо после смерти Филиппа была еще хуже. Хорошо, что ты выжила — я не за себя одну радуюсь. — На удивление деликатно она помазала мои раны бальзамом.
Представив себе Мэтью, одержимого жаждой мщения, я поскорее зажмурилась.
— Расскажи мне что-нибудь о Жюльет.
Мириам предостерегающе зашипела.
— Это не моя история. Мужа своего спрашивай. — Она отсоединила капельницу и, помогая мне влезть в Сарину фланелевую ночнушку, заметила знаки у меня на спине.
— Шрамы мне не мешают — они напоминают о том, что я боролась и выжила. — Я одернула рубашку, спеша прикрыть спину.
— Ему тоже не мешают. Любовь де Клермонов всегда оставляет метки на теле — Мэтью это отлично знает.
Я застегнула пуговицы дрожащими пальцами, не глядя на Мириам.
— Очень опасно было вот так давать ему свою кровь — он ведь мог не остановиться, — с невольным восхищением сказала она, подавая мне черные леггинсы.
— «Де Клермоны бьются за тех, кого любят», — так сказала мне Изабо.
— Она все поймет, а вот Мэтью… Ему еще предстоит сжиться с этим — с твоей кровью и со всем остальным.
Между нами висело невысказанное имя: «Жюльет».
Мириам снова поставила капельницу, отрегулировала приток.
— Они с Маркусом едут в Канаду. Мэтью долго будет искать, кем ему поживиться, но тут уж ничего не поделаешь.
— А Саре и Эм не опасно оставаться без них?
— Немного времени ты нам выиграла. У Конгрегации и в мыслях нет, что Жюльет провалится. Герберт не менее горд, чем Мэтью, и почти столь же непогрешим. Лишь через несколько дней они сообразят что к чему… — сказала Мириам и осеклась с виноватым видом.
— Дай мне поговорить с Дианой, — попросил Мэтью, стоя в дверях. Вид у него был ужасный: лицо голодное, из одних острых углов, под глазами лиловые круги.
Тяжелые створки дверей защелкнулись за Мириам. Я воочию видела, как голод борется в Мэтью с инстинктом защитника.
— Когда вы едете? — Я старалась показать, что ничего не имею против.
— Я никуда не еду.
— Тебе нужно восстановить силы. В следующий раз Конгрегация одного бойца не пошлет. — Думая, сколько еще иных из прошлого Мэтью может откликнуться на призыв, я попыталась сесть.