— Я ни в чем не уверен. У нас не было времени все это обсудить.
— Ладно, буду принимать меры. Пить Мартин чай.
— Чаем ты не отделаешься. Современная медицина ушла далеко вперед от этого зелья, хотя человеческие контрацептивные средства вполне могут оказаться непригодными для ведьм и вампиров.
— Ничего, я и таблетки заодно буду пить.
— Ну, а ты? — Он взял меня за подбородок, чтобы я не отводила глаза. — Ты-то хочешь рожать детей от меня?
— Я как-то не представляла себя в роли матери…
По его лицу прошла тень.
— …но нашим с тобой детям, мне кажется, судьбой предназначено родиться на свет.
Мы стояли молча — он обнял меня за талию, я прислонилась к нему головой. Воздух тяжелел от выпавшей на долю Мэтью ответственности — за семью, за свое прошлое, за Рыцарей Лазаря, а теперь вот и за меня.
— Ты боишься, что не сможешь их уберечь, — внезапно поняла я.
— Я и тебя уберечь не смог. — Он провел пальцами по клейму на моей спине.
— Не будем пока ничего решать. У нас и без детей есть, о ком позаботиться. — Тяжесть частично переместилась на мои плечи. Я, всегда жившая для себя, избегавшая традиций и семейных обязанностей, тосковала по былой независимости и отнюдь не горела желанием брать на себя это новое бремя.
Мэтью посмотрел в сторону дома.
— Что было, когда я ушел?
— Чего только не было. Мириам поведала нам о Бертране и Джиллиан. Маркус сказал, что именно Джиллиан в паре с Ноксом проникла в мою квартиру, и возникло предположение, что мы с тобой развязали межрасовую войну.
— Dieu. Ну почему они не могут удержать язык за зубами? — Мэтью, заметно сожалея, что сам не сказал мне об этом, запустил пальцы в волосы. — Сначала я думал, что они это делают из-за рукописи, потом стал предполагать, что все дело в тебе. И будь я проклят, если что-то понимаю теперь. Мы оказались в самом центре какой-то темной вековой тайны.
— Помнишь, что говорила Мириам о других парах — таких же, как мы с тобой? — Я смотрела на луну так, словно ждала от нее ответа, но ответил мне Мэтью.
— Не думаю, что мы первые среди иных преступили этот запрет — и уж верно, не будем последними. Пойдем объясняться.
На пути к дому Мэтью заметил, что объяснения, как и лекарства, нужно чем-нибудь запивать. Мы вошли с черного хода, и муж, пока я собирала поднос, не сводил с меня глаз.
— Я что-то забыла?
В уголках его губ заиграла улыбка.
— Нет, ma lionne — я просто пытаюсь понять, за что судьба послала мне такую воительницу, как ты. Ты внушаешь страх, даже ставя на поднос чашки.
— Ничего я не внушаю. — Я затянула потуже свой конский хвост.
— Внушаешь, внушаешь — иначе Мириам не бесилась бы так.
В столовой вместо шума битвы слышались тихие разговоры. Дом открыл перед нами дверь.
— Мы решили подкрепить ваши силы, — сказала я, ставя поднос на стол.
Вампиры, ведьмы и призраки дружно посмотрели на нас. За спиной у бабушки шелестела целая стайка Бишопов, не привыкших видеть вампиров в доме.
— Виски, Сара? — предложил Мэтью.
Тетя ответила ему долгим взглядом.
— Мириам говорит, что ваша связь ведет прямиком к войне. Мой отец сражался на Второй мировой.
— Мой тоже. — О своем собственном участии в войне Мэтью ничего не сказал.
— Он говорил, что виски на ночь помогает не слишком ненавидеть себя за те приказы, которые ты выполнял днем.
— Полной гарантии нет, но да, помогает.
Сара приняла от него стакан.
— Мог бы ты убить своего сына, если бы он угрожал Диане?
— Не колеблясь, — кивнул Мэтью.
— Вот и он так сказал. — Сара кивнула на Маркуса. — Ему тоже дай выпить: легко ли знать, что твой отец способен убить тебя?
Мэтью налил Маркусу виски, Мириам — вина. Заплаканная, не похожая на себя Эм получила от меня кофе с молоком.
— Не знаю уж, как я с этим справлюсь, Диана, — прошептала она. — Маркус рассказал нам, что замышляли Джиллиан с Питером Ноксом, но как подумаешь о Барбаре Чемберлен, потерявшей дочь…
— Джиллиан Чемберлен была слишком честолюбива, Эмили, — сказал Мэтью. — Ей хотелось одного: заседать в Конгрегации.
— За это не убивают.
— Она свято верила в апартеид вампиров и чародеев — и Конгрегация, так и не добившаяся признаний от Стивена Проктора, поручила ей следить за Дианой. Она не успокоилась бы, не отдав Диану вместе с «Ашмолом-782» в руки девятерых.
— Из-за какой-то фотографии… — лепетала, вытирая глаза, Эм.
— Это была угроза. Я всего лишь дал понять, что не намерен стоять в стороне.
— Но Диану потом все равно похитили!
— Хватит тебе, Эм. — Я накрыла ее руку своей.
— Так что там насчет детей? — взмахнула стаканом Сара. — Неужели вы двое пойдете на такой риск?
— Хватит, — повторила я, стукнув рукой по столу. Все, кроме Мэтью и бабушки, подскочили от неожиданности. — Воевать так воевать. Не за рукопись, не за меня, не за наше с Мэтью право иметь семью, а за общее будущее иных. — На миг я увидела это будущее в виде тысячи ярких нитей, разбегающихся в разные стороны. — Эволюцию продолжат дети от смешанных браков — не наши, так еще чьи-нибудь. Никакое виски не поможет мне уснуть и выбросить все это из головы, и никому больше не придется проходить через весь этот ад из-за любви к тому, кого любить запрещается. Я этого не позволю.
Молодец, улыбнулась мне бабушка. Вот слова настоящей Бишоп.
— Мы никого не вербуем в свою армию, но знайте, что полководец в ней один — Мэтью. Не нравится — не записывайтесь.
Часы в холле начали бить полночь.
Колдовской час, кивнула бабушка.
— Ну что, милая? — сказала Сара, глядя на Эм. — Вступим вместе с Дианой в армию Мэтью, или ну ее к черту?
— Не понимаю, что вы все имеете в виду, говоря о войне. Мы будем сражаться в буквальном смысле? Вампиры и чародеи явятся сюда, к нам? — Голос Эм дрожал.
— Конгрегация полагает, что Диана может ответить на все их вопросы. Они не перестанут ее искать.
— Но нам с Мэтью не обязательно здесь оставаться, — заметила я. — Мы можем уехать прямо сейчас, еще до утра.
— Мать всегда говорила: свяжешься с Бишопами — света не взвидишь, — с проблеском улыбки сказала Эм.
— Спасибо, Эм, — только и сказала Сара, хотя лицо ее говорило о многом.
Часы пробили в последний раз и временно угомонились.
— А ты, Мириам? — спросил Мэтью. — Останешься или вернешься в Оксфорд?
— Мое место рядом с де Клермонами.
— Диана теперь тоже носит эту фамилию, — ледяным тоном заметил он.
— Да, Мэтью, я понимаю. Больше такого не повторится.
— Странно, — пробормотал Маркус. — Сначала у нас появилась общая тайна, потом мы дали присягу. Три ведьмы, три вампира — добавить еще трех демонов, и будет теневая Конгрегация.
— Вряд ли мы найдем в Мэдисоне трех демонов, — сухо ответил Мэтью. — И все, о чем мы говорили сегодня, останется между нами, понятно? Больше о ДНК Дианы никто знать не должен.
Все закивали: сборная армия Мэтью строилась, готовясь сразиться с неведомым, безымянным врагом.
Мы пожелали друг другу спокойной ночи и поднялись наверх. Мэтью, обнимая меня одной рукой, безошибочно проделал все нужные повороты. Я скользнула между двух ледяных простыней и перестала стучать зубами, лишь прижавшись к холодному Мэтью.
Спала я крепко и проснулась только раз за всю ночь. Мэтью, поблескивая глазами, лежал чуть поодаль.
— Спи, я тут, — сказал он, поцеловав меня за ухом. Руку он держал на моем животе, словно оберегая еще не зачатое нами дитя.
ГЛАВА 37
Назавтра наша маленькая армия вписала в свой устав первое правило: союзники союзников не едят.
Как ни трудно было тетушкам принимать вампиров у себя в доме, труднее всего приходилось как раз вампирам. Главная проблема заключалась не в привидениях и не в кошке; чтобы жить с теплокровными в одном доме, им требовалось что-то посущественнее орехов. В первый же день Маркус и Мириам, переговорив на аллее с Мэтью, съездили куда-то в «рейнджровере» и привезли маленький холодильник с красным крестом. Крови и медикаментов внутри хватило бы на полевой госпиталь; Сара по просьбе Мэтью выделила в буфетной уголок под банк крови.