Селфи как способ показаться миру таким, каким ты видишь себя сам, ожидаемо занял первое место в рекламе и саморекламе. На всех этих многочисленных снимках запечатлены не люди, не места, не события, на них запечатлена неизменность символа. В огромном разнообразии повторяющихся форм селфи показывало всякий раз одно и то же – правду человека о себе, то, как он сам себя видит, каким хочет казаться окружающим в данный момент в данное время. Вот почему селфи несовместимо с клеветой. Очень непросто будет в суде по разделу имущества доказать, что, сидя в ресторане вместе со своей любовницей, вы нажимали на кнопку фотоаппарата против своей воли. Или как в случае с Инной – поедали шашлык, пили алкоголь и носили шкуры животных.
Вот почему Инна практически мгновенно лишилась подписчиков и всего своего бизнеса.
Мы давно перестали верить СМИ, текстам, фотографиям и репортажам, единственное, что пока остается неизменно честным, – правда, рассказанная о себе в селфи.
Селфи – это, если хотите, икона нашего времени. Возвращение к идее древнерусской живописи. Только там образ красоты был защищен самим Богом, который готов воплотиться и явить свой лик человеку, а сейчас – самим человеком, автором селфи, и в этом его человеческое право. Бинго!
Теперь еще это все следовало как-то сформулировать и донести до суда. Потому что такого вида ущемления прав человека история юриспруденции, кажется, по сей день не знала.
Глава 6. Утро красит нежным светом
– Обратите внимание, Гаврила Ардалионович, о чем думают современные дети.
– А чё такое, о том же думают: сиськи-письки.
– Да, вы правы, но посмотрите, какой динамической любовью к жизни наполнено каждое слово: хочу бабу потолще. Коля М.
Если вы житель обычного многоквартирного дома, то кроме омерзительного треньканья будильника или кошачьей задницы на вашем лице вас может разбудить множество разных интересных звуков и сопровождающих эти звуки событий. К их числу относятся: установка новой железной двери у соседей снизу, купленный жителем первого подъезда мотоцикл без глушителя, утренняя дискотека у соседей сверху, второй день чьей-то свадьбы, девятый день чьих-то похорон и многое другое, бытовое, житейское, временами потустороннее. Но в это утро способ, которым я был разбужен, не походил ни на один из перечисленных.
Я открыл глаза с явным ощущением, что меня взломали, как плохо защищенный интернет-сервер, выпотрошили мозг и теперь пристают с катетером к уху, дай, мол, доктор сцедит остаточки. Мне снилось, что кто-то подарил мне золотой слиток с автографом Достоевского, и я весь сон мучился, продать слиток или оставить автограф себе. Сон напоминал сразу все безумные сюжеты самого Федора Михайловича, а также ремейки на великого правдоборца и мастера по явлению взору изнанки человеческих душ.
Едва приоткрыв дверь спальни, я был чуть не сбит с ног: мимо меня стремительной лоснящейся торпедой пронесся Филипп, которого на ночь я обычно закрывал в коридоре как раз по причине слишком уж бесцеремонной пятой точки, о которой уже писал. Кот стремительно и ловко упаковался в нагретое моим теплом одеяло, оставив торчать наружу только перепуганные ядовитого желтого оттенка глаза. Мы обменялись взглядами.
– Ты чего?
Кот многозначительно молчал, косясь на входную дверь, которую как раз было видно с его места.
Предчувствуя неладное и уже понимая, что я не просто так проснулся ни свет ни заря, я сделал шаг в коридор и почти физически ощутил, что за дверью кто-то есть. Этот кто-то в отличие от моих соседей вел себя очень-очень тихо, стараясь не топать и, кажется, даже не дышать. Минута, какое-то шевеление, и в крохотной щели между дверью и полом появился край белого конверта.
Я обернулся к Филиппу, но он уже спрятал нос в одеяло, оставив меня разбираться с проблемой один на один. В подъезде раздались шаги и чьи-то тихие голоса. В приоткрытое окно донесся свежий хлебный запах с хлебозавода по соседству, но от этого знакомого, утреннего, всегда радостного, полного жизни запаха мне вдруг впервые стало тошно. Наконец я нагнулся и вытащил конверт.