В кого же он хочет стрелять? Грай стоит к нему лицом и хорошо виден. А бандит ерзает у окна, заглядывает вбок, значит, намерен убрать кого-то из свидетелей? Может быть, получил приказ ликвидировать самого убийцу? Ишь, как шею тянет, высматривает.
Может, позвать своих на помощь? Но тогда наверняка начнется стрельба и кого-нибудь ранят или, не дай Бог, убьют. Нет, надо самому действовать, это ведь ты, Виктор Крылов, два года служил в полковой разведке, это твое дело сидеть в засаде и часового снимать. Поэтому наблюдай, разведка, еще раз наблюдай и думай.
Ага, первый спустился на землю, у него самодельная лесенка из металлических трубочек, значит, они готовились.
Первый пошел В лесенкой за угол. Второй остался здесь, но ему тоже хочется видеть, что там, за углом? Мелкими скрипучими шажочками он начал продвигаться к углу. Ага, вот мой шанс. Я сбросил ботинки. Хоть и шерстяные носки, но ноги обожгло холодом, словно кипятком. Ничего, терпи. Минут десять ноги будут слушаться, пока не застынут.
Снег уже не скрипит под ногами, я двигаюсь беззвучно, стал неслышным. Один бросок — и я уже за крылечком. Шажочки того, второго, стихли — он остановился, оглядывается. Снова заскрипел снежок — двигается дальше. Я поднялся из-за крыльца и, в такт его шагам, в ногу за ним шагая, сделал несколько больших шагов. Вот его спина, затылок. Он на полголовы пониже меня, но коренаст, крепок. Наверное, это он недавно угостил меня обрезком трубы и проломил бы голову, не уклонись я вовремя. Шишка на голове, весьма болезненная, не прошла до сих пор. К тому же следовало действовать наверняка — ведь он пришел теперь не с трубой, а с пистолетом. Поэтому, может быть, я слегка перестарался. Ладонью зажал ему сразу нос и рот, чтобы он даже не фыркнул. Деликатничать некогда, рукояткой пистолета ударил под шапку, в правый висок. Он обмяк и стал неприятно тяжелым.
Как я ни старался, а небольшой шум все же произошел. Скрип снега сказал мне, что бандит за углом насторожился и в любую секунду может выскочить.
Прямо на женский чулок я надел своему обмякшему гостю страшную маску из детского магазина, неслышно ступая, подтащил к углу и прикрылся им, держа сзади за куртку. Ноги горели от холода, но я этого уже не замечал. Ветер завывал в замерзших ветвях деревьев, тучи ползли по небу, вечер становился зловещим, как вся эта наша кошачья истерия.
Он легко выпрыгнул из-за угла — ноги напружинены, пистолет у груди сжат двумя руками: готов стрелять и драться. Но его неожиданно встретил гость с безжизненно повисшими руками и с головой, превратившейся в кошачью: сверху торчат уши с кисточками, оскалены страшные белые зубы, вокруг глаз светящиеся круги, усищи торчат в обе стороны! И этот то ли покойник, то ли сам сатана, вдруг приподнялся над землей, издал жуткий кошачий вопль и, не шевеля безжизненными ногами, поплыл на него по воздуху.
Все кошатники суеверны. И этот оказался не лучше других. Секунду-другую постоял в оцепенении, затем тоненько взвыл: «А-а-а-а»… и бросился бежать без оглядки. Мы пробежали метров, сто, прежде чем я сумел его догнать. Оба упали в снег, и он стал бешено сопротивляться. Но я все же вывернул ему руку и вырвал пистолет. Вскочил и прижал коленом к земле. Теперь его следовало выпотрошить, пока не пришел в себя, так, как меня учили во взводе разведки.
— Вы ворвались в наш дом! — зарычал на него. — Издевались над стариком Бондарем. Капитан не выдержал и умер, а он был мне как отец родной! Нет тебе прощения, ты умрешь сейчас как собака, готовься, жить тебе осталось минуту! Твой напарник уже труп, сейчас и тебе конец. Я убью тебя из твоего же пистолета, убью, защищая свой дом, и мне ничего не будет!
Я выстрелил около его головы так, что пуля задела правое ухо — пусть послушает голос смерти.
— Кто убил Германа Еремина, кто?
Я сервал с него чулок — да это же узкогубый джинсово-кожаный нахал Сергей Сергеев из «Котофеича»!
— Так это ты, сволочь, хотел меня убить и ударил трубой по голове?!
С Нет, не я, — сжался Сергеев, — это мой напарник.
Ага, начинает говорить, усилим нажим!
— С тем я уже рассчитался, он стынет на снегу с кошачьей маской на морде. Теперь твоя очередь. Кто убил Германа Еремина? Если хочешь жить — говори!.. Боишься рот открыть? Вас уже выдали, обоих. Поэтому я устроил вам веселую встречу с проводами на тот свет. Ты больше никому не нужен, твое признание опоздает. Хочешь умереть дураком? Умирай.