- Давай побыстрее, - пробормотал Ленчик, не сводя глаз с истеричной дочери папеньки, который мотается по всему свету. - А то как бы она чего похуже не выкинула...
Опасения его оказались не напрасными, потому что брюнетка начала медленно и методично раздеваться, разбрасывая одежду по лужайке.
- Только стриптиза не хватало, - простонал Широкорядов, схватился за голову и скрылся в доме.
Через полминуты он уже нервно набирал номер, сжимая в руке мобильный телефон и глядя в записную книжку в рыжем кожаном переплете.
- Але, але... Игорь? Это Игорь? Широкорядов звонит... Десять минут назад у меня на даче, в Дроздовке, появилась Лиза... Да, Лиза. Нет, это не галлюцинация... Не знаю, где она должна быть, но сейчас она здесь... Что делает? - Широкорядов посмотрел на Лизу, которая успела снять лифчик и швырнуть его в сторону перепуганных "чернобурок" - те с визгом бросились врассыпную, - и проорал в телефон:
- Вот приезжайте и полюбуйтесь, что она тут делает.
Я стиснула локоть Нинон:
- Ну спасибо тебе, дорогая, ты обещала мне веселый вечер и, похоже, не ошиблась.
- Можно подумать, я знала, что будет такое, - огрызнулась Нинон.
Однако, как выяснилось в следующую минуту, зрелище практически голой, оставшейся только лишь в черных трусиках Лизы было отнюдь не последним. Шоу продолжалось. На этот раз расстаралась мужеподобная Ксюша. Она решительным шагом пересекла лужайку, подошла к девице, явно намеревавшейся избавиться и от трусиков, и влепила ей звонкую пощечину. Судя по тому, что на бледном, измазанном расплывшейся косметикой Лизином лице мгновенно отпечаталась багровая пятерня, рука у Ксюши была тяжелой.
Мы с Нинон, затаив дыхание, стаза" ждать, что произойдет дальше. Лиза буквально на несколько секунд прервала свой утробный вопль, а потом в ее темных, мутноватых глазах вспыхнули желтые огоньки. Она снова замычала, уставившись в одну точку, только выражение ее лица стало более осмысленным. У меня было такое чувство, словно она видит нечто, невидимое остальным. Я обернулась и прикусила язык: совсем недалеко, где-то возле дома банкира, в ночное небо поднимался густой столб дыма. И еще я услышала такой характерный звук - треск сухих веток в костре.
Я открыла рот, чтобы заорать, но Нинон меня опередила, издав душераздирающий крик:
- Пожар! Пожар!..
***
Нинон перевела дух с облегчением, когда, выбежав на улицу, мы разобрались, что горит не ее дача, а бывшая дипломатова, а теперь неизвестно чья, та, на которой работали шабашники-молдаване. Полыхал, впрочем, не дом, а строительный вагончик, но в любой момент, огонь мог перебраться на крышу коттеджа, а там рукой подать до участка Нинон, а также овдовевшего банкира.
Мы все - на даче поэта-песенника осталась только голая Лиза, - точно огнепоклонники, завороженно уставились на жадные языки пламени, лизавшие вагончик. Суетилась одна Нинон, встревоженно восклицавшая:
- Да ведь так весь поселок выгорит! Нужно в пожарку звонить.
А меня беспокоило другое: где сейчас сами строители, неужто в вагончике?
Только я так подумала, как из брызжущего искрами пожарища вырвалась горящая фигура. Полыхающий человек упал на землю и стал кататься. Мы стояли, не в силах сдвинуться с места, только Ксюша не растерялась - схватила кусок валявшегося возле дома брезента и, подбежав, накрыла им заживо горевшего человека. Потом повернула к нам искаженное гримасой отчаяния лицо и зло выкрикнула:
- Ну что стоите как истуканы, "Скорая" нужна, разве не видите?
Поэт-песенник начал хлопать себя по карманам в поисках телефона, который ему не понадобился, потому что совсем рядом раздался вой пожарной сирены. Мы не успели ничего сообразить, а пожарные уже разматывали свои шланги, бесцеремонно отпихивая нас в сторону. Потом подъехала "неотложка". Молоденькая докторша приподняла кусок брезента, глянула на лежащего под ним человека, поморщилась и скомандовала:
- Живо носилки!
На этот раз Широкорядов и Ленчик не растерялись - помогли погрузить пострадавшего в машину, только глаза у них при этом были совершенно ошалелые.
- В вагончике еще был кто-нибудь? - спросил один из пожарных, видимо, главный.
Ответила Нинон, в очках которой отражались языки пламени:
- Там... Там жили рабочие, они отделывали дачу, трое.., то есть двое со вчерашнего дня. Один обгорел, а где второй...
- Вы хозяйка? - сурово уточнил пожарный.
- Н-нет, н-нет, - замотала головой Нинон, - хозяин здесь не живет, дача ведь не достроена. Приезжает иногда.
- Фамилия? - Пожарный достал блокнот.
- Я не знаю...
- А кто знает? - не унимался любознательный пожарный.
- Понятия не имею, - буркнула Нинон и потихоньку отошла в сторону. Пожар погасили довольно быстро, но от вагончика практически ничего не осталось, если не считать хлам, в котором тлели угольки, готовые в любой момент разгореться. Время от времени пожарные поливали их из шлангов, и тогда они шипели, как змеи в террариуме.
- Ну что, есть там кто-нибудь? - крикнул главный пожарный.
Тот, что поливал из шланга угли, глухо ответил:
- Сейчас ничего не разглядишь. Остынет - может, кого и откопают.
- Кошмар, - прошептала в двух шагах от меня Нинон. Галдящие, как галки, "чернобурки" окружили Ксюшу, которая повела их со двора, точно утка свой выводок. Широкорядов и Ленчик все еще тупо смотрели на мерцающую кучу углей.
Я покосилась на Нинон. Помнится, кое-кто обещал мне спокойный отдых на лоне природы.
Глава 14
Меня тормошила Нинон и делала это достаточно бесцеремонно.
Я перевернулась на правый бок и недовольно промычала:
- Ну что еще?
- От второго шабашника остались одни головешки! - выпалила Нинон. - Их кочергой выковыривали, как золу из печки.
- Умеешь же ты поднять настроение с утра пораньше, - вздохнула я и подняла голову с подушки.
- По пожарищу бродят милиционеры, - как ни в чем не бывало продолжала Нинон, - а среди них особо важный следователь...
Интонации, с которыми Нинон сообщила последнюю новость, показались мне подозрительными, и я невольно напряглась:
- Ну и что?
- Как что? - удивилась Нинон. - Это значит, что когда они вдоволь вымажутся в саже, то пожалуют к нам - снимать очередные показания.
- Какие еще показания? - С утра я не очень хорошо соображаю.
- Обыкновенные, свидетельские, - резонно рассудила Нинон, - мы же там были во время пожара. А поскольку погибли люди, будет расследование. Это в любом случае. Кроме того, нельзя забывать, что один из этих шабашников подозревается в убийстве Остроглазовой, а значит, интерес к пожару будет двойной...
- Ну ты даешь, - покачала я головой, - тебе бы самой в сыщики податься.
Нинон не обратила внимания на мой комплимент:
- Ты лучше вставай. Нужно позавтракать, пока они не явились, а то потом начнется.., ассамблея.
Нинон отправилась на кухню греметь кастрюльками, а я уныло подумала, что мне ужасно не хочется встречаться с мужчиной моих несбывшихся снов и, как нарочно, этой встречи мне не избежать. Это значит, что мне придется снова лицедействовать, изображая полнейшее равнодушие, когда хочется рвать и метать. Может, мне все-таки вернуться в Москву? Впрочем, это вряд ли поможет, поскольку и там я останусь свидетельницей.
В очередной раз осознав горечь собственной участи, я позволила себе немного всплакнуть, потом припудрила покрасневший нос перед зеркалом и спустилась вниз.
Хоть близорукая Нинон и была без очков, это не помешало ей заметить произошедшую во мне перемену.
- Что это с твоими глазами? - бдительно осведомилась она. Я усиленно заморгала:
- С глазами?.. А, это мне в глаз мошка какая-то залетела...
Сказала и только потом вспомнила, что на "мошку" я уже, кажется, однажды ссылалась.
- Понятно, - изрекла Нинон, но, судя по ее голосу, она мне ни капельки не поверила. Ах, как обидно, что мне приходится врать подруге юности из-за какого-то кобеля.