Даже то, что она в двадцать пять – Наталья Павловна, а он такой умный, деловой, незаменимый – всё ещё Артём, его тоже бесило. Хотя как объяснить, что для трёхлетних карапузов и их родителей она была бы Натальей Павловной даже в восемнадцать лет? Профессия обязывает.
Сначала Наталья тихо плакала в подушку, стараясь разобраться, в чем она виновата, что с ней не так, и как это изменить, но потом поняла, что раздражает мужа уже одним фактом своего существования, и этого не поменяешь никак. С мучительным осознанием ситуации пришло горькое, но спасительное решение о расставании. Артём только того и ждал. Быстренько собрал вещички, выдал напоследок тираду о том, что Наталья не оценила его благородства – ведь мог бы послать её беременную к чертям, а он, как честный человек, женился, дал ребёнку свою фамилию, и теперь вот должен платить алименты. Но пусть Наталья не рассчитывает, что будет жировать на его денежки – официальный доход Артёма две тысячи рублей. Думала, дорогуша, вечно сидеть на его шее – не выйдет…
Наталья Павловна невольно закрыла ладонями уши и замотала головой, словно боялась снова услышать те страшные слова снова. Она постаралась вернуть мысли в позитивное русло – так советовала подруга, выучившаяся на психолога. У неё есть сын Никита – милый славный добрый мальчик, характером вовсе не похожий на отца, хоть и такой же светловолосый, и бровки морщит порой как Артём. Хорошо, пусть похож, но на того Артёма, которого знала Наталья в первые годы их любви. Когда Артём называл её любимой и самой красивой в мире, умолял родить ему сына, а потом дочку. Это потом он не стал супер-пупер менеджером в супер-пупер фирме и встретил там другую супер-пупер женщину…
– Мама, я оделся, можно на улицу? – Подбежал к ней сын.
Наталья Павловна его обняла, поцеловала пухлую щёчку.
– Можно, солнышко.
И уже громко, бодрым голосом объявила:
– Дети, все идём гулять!
Дети, как разноцветные горошины, выкатились в детсадовский дворик.
– Натальпална, а чё там за дядьку повесили у двери? – Дёргал за рукав неугомонный Стасик.
– Это нехороший человек. – Ответила Наталья Павловна. – Очень опасный хулиган. Если вы его увидите – срочно скажите взрослым, чтобы звонили в милицию.
– Я слышал по телевизору. – Встрял Толик, – это маньяк. Он на женщин в нашем районе нападает. Из-за него мама боится ходить по вечерам. Даже за мной вместе с дедушкой приходит.
– Я знаю, кто такие маньяки. – Заявил Стасик. – Это вампиры. Злющие, нападают, кусают за шею и пьют кровь.
Тут он оскалил зубы, скорчил свирепую рожицу, громко зашипел, растопырил пальцы, – и в таком устрашающем виде пошёл в сторону девочек, которые завизжали пронзительно и восторженно и принялись разбегаться, кто куда.
– Дети, это плохая игра! Давайте поиграем во что-нибудь другое! – Тщетно взывала к ним Наталья Павловна.
– Оставь. – Махнула рукой Ольга Васильевна, воспитательница старшей группы, – детки любят страшилки. Не хуже взрослых. Пусть себе бесятся. Их-то мамаши разберут, и на машинах увезут, а нам, как раз, дворами топать. Жаль, в разных сторонах живём, а то бы вместе пошли. Мой муж сегодня на сутках, так что одной возвращаться. Вот лучше бы не знали, так и не думали. А сейчас – брр.
Наталья вздохнула.
В коридоре её изловила повариха Тамара, сунула в руки алюминиевую кастрюлю с винегретом:
– Гляди, сколько осталось. Совсем заелись детки. На, забирай домой, не выбрасывать же. А ты сегодня допоздна, дома, небось, и поужинать нечем.
– Забежим в магазин по дороге. – Отнекивалась Наталья, но спорить с поварихой было бесполезно.
– Бери, говорю! – Прикрикнула она. – Вон, худющая какая, на просвет смотреть можно. Ещё ребёнка голодом уморишь!
Наталья не стала объяснять, что у них с сыном такая конституция – сколько не ешь, не в коня корм. Ей не хотелось спорить с Тамарой, как не хотелось после работы по морозу тащиться в магазин, да и, если совсем честно, денег лишних не было – с зарплаты воспитательницы плюс нянечки не разгуляешься, так что винегрет к ужину был не лишним.
– Мне и положить-то некуда. – Развела руками Наталья.
– В кастрюле и неси, а кастрюлю завтра вернёшь, – разрешила повариха.
– Спасибо. – Согласилась Наталья.
– За что? – Искренне удивилась Тамара. – Вот уж не за что!
Ближе к вечеру, когда начало смеркаться, за ребятишками потянулись мамочки. Каждая смотрела на фоторобот, охала и рассказывала Наталье Павловне, как страшно идти домой одной, так страшно, что стоит поймать такси, вызвать мужа с доберманом, нанять охранника или объединиться в большую компанию и провожать друг друга до рассвета.
Вначале Наталья рассеянно слушала вполуха и машинально кивала. Но после пятнадцатого излияния, когда совсем стемнело, и обнаружилось, что узкую улочку, по которой Наталье Павловне с Никиткой возвращаться домой, освещает один-единственный тусклый фонарь, да свет из вечерних окон, неожиданно почувствовала тревожный холодок в груди.
«Глупости, – мысленно поругала себя за трусость Наталья Павловна, – наслушалась бабьей болтовни. Стыдно, ей Богу. Кому ты нужна – нападать? В старой дублёнке, с авоськой и ребёнком в придачу.»
– Наталья, пригляди за моими, я сбегаю в ларёк. – Сказала Ольга Васильевна. – Мандарины привезли недорого. Тебе взять?
Напротив ворот детского сада поставили разъездной ларёк с фруктами и овощами. Этим пользовались работницы: удобная возможность отовариться, практически не отходя от рабочего места и по разумной цене.
– Ага, возьми полкило. Побалую ребёнка. – Кивнула Наталья и, собрав в кружок своих и Ольгивасильевных дошколят, затеяла хоровод.
В семь забрали последнюю девочку. Наталья подошла к Никитке, сосредоточенно красящему большую машину в книжке-раскраске, потрепала в вихрастую макушку.
– Котёнок, пошли домой.
Она собрала сумку. Поставила в авоську алюминиевую кастрюльку с винегретом. Сверху кулёк с мандаринами. Помогла Никитке завязать шнурки. Постучала сторожу Сергеичу, чтобы закрыл за ними калитку.
– Осторожнее, – напутствовал добрый сторож, – вокруг лучше обойдите, по освещённой улице. А то здесь темнотища, мало ли что.
– Вокруг в два раза дальше, а я с ног валюсь. – Сказала Наталья Павловна. – Хватит пугать-то.
– Как знаешь, – ответствовал Сергеич и загремел замком за спиной у Натальи.
Было тихо и безлюдно. Казалось, город вымер. Редкие тусклые фонари освещали острые углы домов, голые стволы деревьев и сгорбленные автомобили. Деревья колыхались, скрипели на ветру и отбрасывали длинные корявые тени, которые как жирные змеи бесшумно скользили по земле. Наталья невольно прибавила шаг. Никитка семенил рядом, крепко уцепившись за мамину руку.