Три девочки-подростка в школьной форме сдали верхнюю одежду в гардероб и, сжимая в руках портфели, остановились в приемном покое.
– Все-таки зря мы пришли, – сказала одна из них, с рыжими косичками. Холл был пуст, только дежурная сиделка у стола с журналом регистрации, поэтому говорили они спокойно, хоть и не повышая голоса.
– Да ладно, быстро отмучаемся, потом Марине Львовне доложимся и все. А то она и так постоянно спрашивает как там Соколов. Как будто его брат не приходит и не рассказывает, – ответила другая, с крупными чертами лица и комсомольским значком на еще небольшой груди. – Постоянно мне говорит, что я, как староста, должна всегда во всем быть в курсе. Как будто мне нравиться этот слизняк.
Третья молчавшая до сих пор поставила портфель на скамейку и села, вторая присела рядом. Староста, отдав им портфель подошла к молодой женщине в халате медсестры и сообщила что они к Игорю Соколову.
– А, к Игорьку. Так нет его сейчас в больнице, на спортивной площадке он, бегает или на брусьях висит, – улыбнулась та. В это время дверь открылась, и в приемный холл влетел шустрый, стройный, коротко стриженый паренек, от него буквально волнами исходил оптимизм. Даже свежий шрам пересекавший бровь не портил черты довольно красивого лица с выразительными глазами. А наоборот придавал ему некий шарм.
Все три девочки широко открыв глаза, смотрели на него узнавая и не узнавая, настолько их бывший одноклассник изменился.
Отряхнувшись от снега он, даже мельком не посмотрев на одноклассниц и улыбнувшись шикарной улыбкой, обратился к медсестре, которая тоже обернулась ко входной двери:
– Лариса, любовь моя, как вы тут без меня? Скучали?
– Ой, так уж и любимая, – невольно улыбнулась дежурная. – Ты те же слова Марте вчера говорил.
– Ну что вы Лариса, любовь как трусы у моряка, один раз и навсегда.
В это время мимо поста проходил крупный мужчина в пижаме, с наколкой якоря на руке, он то грозно и воскликнул:
– Но-но-но. Кто тут на флот бочку катит?
– Нечего подслушивать, иди Матвеич куда шел, – отмахнулся от него паренек.
– Смотри, в спарринг со мной встанешь на сегодняшней тренировке, все припомню.
– Ой, испугал. Вечером в спортзале. Там как раз новый боксерский мешок подвесили.
– А старый?
– А старый я порвал, – хмыкнул паренек.
– Опять этот кобель у поста крутиться, – послышался старческий голос, и в проеме двери с надписью старшая медсестра появилась пожилая, но бойкая старушка. – И так всех девок перетоптал, еще сюда лыжи навострил. И не стыдно тебе?
– Стыдно когда видно, – гордо выпрямился тот.
– Игорь это к тебе, – подбородком указала дежурная на девочек, пока старшая медсестра от возмущения набирала воздух в легкие. – Наверняка одна из них твоя тайная любовь.
– Соплюшками не интересуюсь, – наконец паренек повернулся и серьезно их осмотрел. Веселья в его глазах уже не было.
Осмотрев всех трех девок, я спросил:
– Альбом принесли?
Все три закивали болванчиками.
– Вам бы с такими огромными глазами в японских анимешных фильмах сниматься, – невольно хмыкнул я себе под нос.
– Мы… кхм, – прочистила горло девчонка с купными чертами лица и продолжила. – Мы принесли фотоальбом класса как ты и просил. А еще вчерашнее классное задание по шести предметам.
– Хорошо.
Сев между двух девок, я взял альбом и, найдя фото всего класса быстро его просмотрел, после чего ткнул в фото одного из мальчишек.
– Это кто?
– Женька Свиридов.
– У него случайно перелома ноги не было примерно в то время, когда на меня напали?
– Да точно, только он лежал в другой больнице, в которой твоя мама работает.
Погладив пальцем фото, я пробормотал себе поднос:
– Скоро увидимся гаденыш, – после чего посмотрев на девчат, и велел. – Давайте показываете кто тут на фото. Имена, фамилии и кратко характер.
Когда все три девочки вышли из здания горбольницы, они еще некоторое время пребывали в ступоре. Первой в себя пришла, как и ожидалось староста.
– И что это было?
– Это не Соколов, – уверенно ответила другая. – Где кудряшки, испуганный взгляд и пискливый голос? А вы видели как он рассматривал фотографию Свиридова? А как расспрашивал?
– Как и всех, – пожала плечами староста.
– Нет, я видела его глаза, там был столько ненависти. А про ногу он спросил, ведь Женька именного тогда ее сломал.
– Так он же с дерева упал, – не уверенно сказала рыжая.
– Это он так всем говорил.
– Надо во всем это разобраться, – решила староста. – Игорь сказал что через неделю его выписывают. Там и разберемся.
– До окончания учебы осталось всего чуть больше месяца, – вздохнула рыжая.
Мне, конечно, не нравилось в чем тут ходят, я раньше всегда одевался стильно, поэтому, когда принесли серые теплые брюки на ворсе, свитер, рубашку и пальто с шапкой из кроличьего меха то окончательно скис, а когда увидел ботинки то чуть не умер от одной мысли их надеть. От стыда умру если все это надену.
Сам я за последнее время носил только больничную пижаму и много раз стиранный спортивный костюм что перепал мне от отца. Этого хватало, я даже в самые жгучие морозы бегал кросс и занимался на турнике. Ни разу не замерз, хотя, конечно, если понимался ветер, то занимался в спортзале. А так даже не чихнул ни разу.
С тоской посмотрев на брата, это он должен был довести меня до дома и проследить, чтобы не заблудился, я начал одеваться. Собрав вещи и попрощавшись с соседями, особенно с капитаном, что лежал на соседней койке и вышел в коридор. Провожать меня пришли многие из женского медперсонала, мне было на ком оттачивать свое мужское начало, поэтому раздав несколько воздушных поцелуев, я поспешил с братом выйти на свежий воздух. Мало ли что, вдруг какая заявит, что беременна. Ну на фиг.
– Прощай одна тюрьма и здравствуй другая, – буркнул я и направился вслед за братом к автобусной остановке.
– Чего? – не расслышал Толик.
– До дома далеко идти?
– Да минут сорок.
– Пешком пошли, прогуляться хочу. Заодно город покажешь.
– Ага. Давай тут обойдем.
– А что тут строят? – спросил озадаченно глядя на отвалы земли и щебня присыпанных снегом.