Дождь уже кончился, но асфальт блестел, словно вымытый недавно. В свете фонарей на деревьях блестели листья, вздрагивая под порывами ветра.
На улице в этот час, кроме Валерки, никого не было. Город точно вымер, и дома с окнами без света выглядели, как мертвые.
Но сейчас такое пустынное безлюдье вполне устраивало Валерку. Можно не бояться быть замеченным.
Он торопливо шел по улицам, шлепая в новеньких ботинках прямиком по лужам. Голодный и усталый от переживаний, внезапно свалившихся на него, злой от бессонной ночи – он наплевал на ментов, не думая, что они могут поджидать его в квартире.
Подходя к дому, все же посмотрел на окна.
Света не было. Но в кухонном окне он увидел знакомый силуэт матери и был готов расплакаться. Ну кто, как не она, поймет все его беды и пожалеет?
И он побежал к подъезду.
Мать не спала. Сидела на стуле и глядела во двор. Увидела – кто-то бежит. Сердце подсказало – это ее сын.
Дверь открыла тихо, чтобы соседи не слышали. И он, как привидение, скользнул в прихожую.
– Валера, где ты был? Милиция три раза приезжала. Тебя спрашивали, – зашептала она. А у самой от волнения руки трясутся.
Первым делом Валерка заскочил в ванную. Хотелось умыться и сбросить провонявшую одежду.
– Я расскажу. Все расскажу, только умоюсь, – глухо прозвучал из-за двери его голос.
Нина Николаевна ушла в кухню, плотно зашторила окно, но свет зажигать не стала. Вдруг милиция ведет наблюдение? Лучше не рисковать. Она зажгла на газовой плите две конфорки. От них света немного, чайник и кастрюлю супа можно подогреть.
– Ты есть-то будешь? – зашептала мать, вернувшись к ванной.
Сын не ответил, и Нина Николаевна испугалась, припала ухом к двери.
– Валера!
Она услышала его сдавленный плач.
Они сидели в кухне, и Валерка рассказывал матери обо всем, что с ним произошло. Матери не надо было ни в чем клясться, убеждать, как этого твердолобого мента. Она поверит. И Валерка рассказал все, как было. Когда уже больше говорить оказалось нечего, он в подтверждение своих слов стукнул себя в грудь:
– Не убивал я Наташку.
Нина Николаевна прикурила от конфорки и мрачно сказала:
– Я тебе всегда говорила: наживешь ты с ней неприятностей.
– Мама…
– Что, мама? Вертихвостка она, твоя Наташка. Все красивые бабы вертихвостки. – Нина Николаевна замолчала, задумчиво глядя на сына. – Тебе надо исчезнуть на некоторое время.
Валерка удивился:
– Да куда исчезнешь, менты везде найдут.
Но Нина Николаевна только махнула рукой, настолько возражения сына показались ей неубедительными.
– Есть еще, слава богу, места, где можно затеряться. Ты там пересидишь, а я тут выясню, что да как.
– И долго мне там сидеть? – поинтересовался Валерка, не скрывая своего нежелания прятаться. Ведь мать, она такая, уж если что решит…
– Сколько надо! – властно сказала Нина Николаевна. Сейчас в ней говорил руководитель, привыкший управляться с мужиками, и мать этого непутевого сына. Победило женское начало, и она сказала уже мягче:
– Да пойми ты, это же для твоего блага. Сейчас я позвоню одному человеку, и от его решения будет зависеть твоя судьба. Если он согласится помочь, считай, ты от ментов спасен. Ни одна собака тебя не достанет там.
Ничего не говоря, она вышла из кухни, оставив Валерку в раздумье, кому собирается звонить. Он мысленно стал перебирать тех ее знакомых, которых знал. Потом бросил это занятие. Слишком много их оказалось. Утомительно для мозгов.
Прошло минут пять, и мать вернулась повеселевшая:
– Кажется, все нормально. Я договорилась. Быстро одевайся. Сейчас он приедет за тобой и отвезет тебя туда, где менты и не станут искать.
Валерка раскрыл рот и выронил сигарету:
– Ты что? Сейчас? Ночью?
– Именно сейчас! Одевайся, живо.
– Но я хочу спать. Я устал. Неужели нельзя подождать до утра?
Нина Николаевна посмотрела на сына, как на законченного идиота.
– Ты что, дурак? Или только прикидываешься? Тебя ищет милиция. У меня нет гарантии, что до утра они не придут за тобой. Поэтому одевайся как можно быстрее, и пошли. Он скоро подъедет к соседнему дому. Ты сядешь в его машину. Понял? – спросила она сухо. Рассердившись на непонятливого сына, она проявила качества руководителя. Попробовал бы Валерка воспротивиться ее решению.
– Мне домой не звони. Я сама буду тебе звонить. И не волнуйся так, не трясись. Противно даже. Все будет нормально. Он мой хороший знакомый. Человек надежный.