А пока… Федорчук требовал, повысить раскрываемость преступлений. В сочетании с другими его требованиями — показать полную картину преступности. Оба указания не вмещались в сознание искушенных в статистической казуистике бойцов МВД.
— Или всё регистрировать, — роптали они, — или давать показатель Третьего не дано. Но страх перед наказанием был, и от Огарева, 6, до самых до окраин повторяли: «Министр внутренних дел Союза ССР генерал армии Федорчук требует…»
Потребовал он раскрыть и серию убийств, совершенных сексуальным маньяком в Белоруссии и Ростовской области. Нехитрые методы управления, умещавшиеся в понятиях «контроль» и «помощь», на практике разнообразились разносами в начальственных кабинетах, отчетами и заслушиваниями, сотнями страниц справок, приказами о наказаниях. Под давлением управленческого пресса процесс раскрытия дел пошел. В Витебской области Белоруссии один за другим «признавались» подозреваемые в убийствах женщин. По «витебскому делу были расследованы и направлены в суд одиннадцать уголовных дел, осуждены четырнадцать человек. Один из них расстрелян, другой ослеп, третий… Впрочем, процесс проходил на протяжении многих лет, пока не был задержан настоящий убийца — Михасевич.
Пошли «раскрытия» и по фактам убийства женщин и детей в Ростовской области, в восемьдесят третьем году по приговору Ростовского областного суда был расстрелян Кравченко, обвиняемый в изнасиловании и убийстве десятилетней девочки — жительницы Шахт, труп которой был найден в полдень 24 декабря 1978 года в речке Грушевке.
Кравченко жил неподалеку и уже был судим за убийство на сексуальной почве. Досрочно освобожденный, он отбывал «химию» в Шахтах и, будучи задержанным по подозрению в новом убийстве, не особенно отрицал его. Не хватало малого — доказательств. Дело возвращалось на доследовании и вновь направлялось в суд. Наконец приговор прозвучал и был приведен в исполнение. Но через девять лег, в 1992 году, тот приговор будет отменен Президиумом Верховного суда России.
В ростовской тюрьме, на Богатяновке, появились прелюбопытные персонажи. В 1983–1984 годах через процедуру следствия — допросы, обыски, задержания, аресты прошли десятки олигофренов — неполноценных от рождения людей.
Конечно, при розыске маньяка, убивавшего женщин и детей, возникала версия о совершении преступлений олигофренами, ибо многие из них склонны к сексуальным отклонениям. Но увлечение этой версией без достаточных доказательств виновности Коржова, Каленика, Шабурова, делавших «собственноручные» и «чистосердечные» признания в якобы совершенных ими убийствах, было ошибкой.
Впрочем, ошибка эта помогала ослабить тугой пресс спроса «за раскрываемость». Появление очередного олигофрена, сознававшегося во всем, о чем бы его ни спрашивали, давало отдушину для докладов наверх.
Наконец и там, наверху, начали понимать, что наличие целой «банды дурачков» делает ситуацию с сепией убийств в Ростовской области, мягко говоря, несерьезной.
На одном из совещания в прокуратуре области после доклада об очередном арестованном, бравшем на себя серию убийств, сотрудник союзной прокуратуры спросил с плохо скрываемой издевкой:
— А убийство президента Кеннеди он не берет? Или вы не спрашивали?
— При чем тут убийство американского президента? — переспросил, недоумевая, докладчик.
— Так ведь тоже нераскрытое преступление, — пряча улыбку, пояснил москвич.
— Дальнейшая отработка «банды дурачков» — путь в тупик, — приговаривал Исса Костоев, приехавший в Ростов-на-Дону по поручению Генерального прокурора СССР Рекункова. — Путь в тупик, — повторил он, подписывая одно за другим постановления об освобождении из-под стражи олигофренов, охотно отрицавших то, в чем они еще недавно также охотно сознавались.
Ростов. УВД
Кононенко
Записка по «ВЧ».
Вам предлагается прибыть в МВД СССР с отчетом о работе по раскрытию убийств.
Министр Федорчук.
Виталий Федорчук был, пожалуй, последним министров могущественного некогда наркомата внутренних дел, державшегося в почтении к власти великой державы.