Быть родителем вместе с Романом оказалось непросто. Я чрезмерно опекаю его и боюсь, что он может пострадать, в то время как Роман подталкивает его к любому опыту и стремится показать ему все, что может предложить эта жизнь, даже если это означает бежать и бросаться в глубокий бассейн в темноте ночи, просто чтобы заставить его смеяться. Нет никаких сомнений, мы оба приняли правильное решение, взяв его к себе. Даже если что-то случится и наши отношения рухнут, я всегда буду мамой Себастьяна, несмотря ни на что.
Выйдя из душа, я подошла к гардеробной и заглянула в нее. Я не заглядывала сюда, когда мы совершали грандиозный тур, полагая, что она такая же, как и все остальные шкафы в особняке, с которыми я сталкивалась за последние полтора года, но я ошибалась. Эта гардеробная такая же большая, как моя старая квартира. В ней есть отдельные комнаты — одна для сумок, затем для обуви, платьев, аксессуаров и повседневной одежды. Это безумие. Никому не нужно столько одежды, но с учетом того, как мальчишки норовят сорвать ее с меня, возможно, она мне все-таки понадобится.
Я наряжаюсь в серебристое бандажное платье, которое как раз облегает мое тело, демонстрируя изящные изгибы и приподнимая сиськи. Обув ноги в туфли на каблуках с красной подошвой и подобрав подходящую сумочку, я выхожу из своего личного крыла и пытаюсь понять, как, черт возьми, мне найти мальчиков.
Снизу доносится тихая музыка, и я хватаюсь за кованые перила — все еще находясь под таким чертовски сильным впечатлением от них — прежде чем осторожно спуститься по лестнице и последовать за тихими голосами в ночь.
Когда я выхожу через большие двери во внутренний дворик, оглядывая наш потрясающий дом, я вижу своих парней в костюмах, маленького Себастьяна на бедре у Романа и священника, стоящего между ними.
У меня перехватывает дыхание, когда все мои мальчики смотрят на меня с гордыми улыбками на лицах, а Дилл и Доу вдалеке приближаются сквозь деревья.
— Что это, черт возьми, такое? — Я шепчу, уже слишком хорошо зная ответ, но шок, проходящий по моему организму, вытесняет слова изо рта.
Маркус направляется ко мне, его глаза сверкают, а его братья и Себастьян наблюдают, как уже посвященные в тайну. Я приближаюсь, чтобы взять Маркуса за руку, но он останавливается вне пределов досягаемости, и опускается на колено, смотря на меня снизу вверх, а в его глазах сияет сердце.
— Шейн Александра Моретти, я знаю, что не могу проводить свои дни, любя тебя как муж, и, возможно, никогда не удостоюсь чести называть тебя своей женой, но ты именно такая для меня. Я люблю тебя каждой частичкой своего существа, ты — продолжение меня, моя душа, моя вторая половина и свет, который вытащил меня из тьмы. Ты спасла меня, Шейн Моретти. Ты спасла меня от самого себя и от ада, в котором я жил. Ты научила меня, что значит любить, впускать свет в свою жизнь и что в этом мире есть добро. Я не знаю, где бы я был без тебя, и поэтому я прошу тебя, Шейн, любовь всей моей жизни, позволить мне дать тебе торжественную клятву, предстать перед моими братьями и предложить себя тебе всеми возможными для человека способами. Я твой от всего сердца, и настало чертовски подходящее время, чтобы я прокричал об этом всему гребаному миру.
Я опускаюсь перед ним на колени, и слезы наворачиваются на мои глаза.
— Абсолютно да, — говорю я ему, обхватывая его лицо ладонями и прижимаясь губами к его губам.
— Я так чертовски сильно люблю тебя, Маркус ДеАнджелис, — говорю я ему, и мои губы прижимаются к его губам. — Для меня будет величайшей честью предстать перед тобой и всем миром и поклясться тебе в своей любви.
Он снова целует меня, прежде чем отстраниться, сунуть руку в карман и достать кольцо с бриллиантом.
— Я заказал это для тебя, — говорит он. — Я не знаю, как должна проходить вся эта церемония клятв и что ты точно не можешь носить три кольца с бриллиантами на одном пальце, но я все равно хочу подарить тебе его.
Взяв мою руку в свою, он надевает кольцо на место, и мое сердце взрывается от радости.
— Оно потрясающее, — говорю я ему. — И ты ошибаешься. Я надену все бриллианты, которые ты захочешь мне подарить, если это будет означать, что ты останешься со мной навсегда.
Маркус улыбается, а я слышу тихий смех Себастьяна позади нас, и он берет мою руку и подносит к своим губам. Он целует тыльную сторону моей ладони, его глаза теплые и полные жизни.
— Ты помнишь ту бриллиантовую люстру, которую ты сбила с потолка?