Когда внедорожник останавливается возле моего брошенного, я наблюдаю, как охранники обходят других покупателей, пока я медленно выезжаю с парковки, делая все возможное, чтобы не привлекать к себе внимания. Нервы не дают мне покоя, руки потеют, но не успеваю я опомниться, как отъезжаю от торгового центра, а охранники остаются чесать затылки, совершенно ошарашенные и совершенно охреневшие.
8
Мне требуется два часа, чтобы добраться до знаменитого особняка ДеАнджелисов. Я останавливаюсь снаружи, держась на приличном расстоянии, чтобы иметь хоть какое-то преимущество, прежде чем бездумно ворваться туда. Подъездная дорожка длинная, но даже глубокой ночью здесь царит жуткая тишина.
На территории дома нет ни единого огонька. Даже тех, что освещают подъездную дорожку по ночам. Когда я останавливалась здесь, они всегда были включены, несмотря ни на что, даже в середине дня. Царит холод, но я полагаю, что этого следовало ожидать после гребаной резни, произошедшей во дворе перед домом.
Я закусываю губу, глядя вперед на собственность, а мои руки трясутся на руле. Мое нутро кричит, что их здесь нет. Здесь слишком тихо, но я должна проверить, я должна знать наверняка, даже если для этого придется обыскать каждую комнату в этом огромном доме.
Выключив фары, я направляю дерьмовую "Короллу" вглубь участка, молча поражаясь тому, что старая груда металла смогла проехать так далеко. Я с тревогой смотрю на густые кусты, окружающие особняк ДеАнджелисов. У меня не слишком хороший опыт общения с этими кустами, но это единственный вариант, который у меня есть.
Выскользнув из машины, я прерывисто вздыхаю и начинаю свой путь через густые кусты, прислушиваясь к любым признакам того, что я, возможно, здесь не одна. С трудом сглатывая, я продвигаюсь вперед, крадучись ступая одной ногой перед другой. В последний раз, когда я видела эти кусты, Маркус прятался в них, стреляя во врагов, которые пришли за нами. Прошла всего неделя, но за это время так много изменилось. Я бы отдала все до последней частички себя, чтобы иметь возможность вернуться назад и изменить то, что произошло той ночью.
К тому времени, как я добираюсь до поляны на краю зарослей кустарника, я вся в поту, но не от пятнадцати минут пешего хода, а от явного беспокойства о том, что я могу обнаружить на другой стороне.
Вблизи я вижу дом ДеАнджелисов таким, какой он есть, — братской могилой. Кровь все еще окрашивает бетон, а вокруг стоит запах сырости, от которого у меня першит в горле. Тел не осталось, но это дерьмо было бы слишком очевидным. Один быстрый полет беспилотника ФБР над этим местом заставил бы все правоохранительные органы обрушиться на их задницы, а это не то, чем кто-либо из них может рисковать.
Черт, та ночь… Были убиты не только двоюродные братья мальчиков, но и многие люди Джованни, люди, которые, вероятно, пришли на работу, не зная, что Джованни приготовил для них, люди, у которых, вероятно, были семьи, ожидавшие их дома.
Все это было дерьмовым шоу, и оно не должно было так закончиться. Черт, этого вообще не должно было случиться.
Сделав шаг в сторону дома, я подавляю страх разоблачения. Между мной и домом не меньше двухсот ярдов, а до тех пор я буду на виду, ни деревьев, ни кустарников, ничего, что могло бы меня скрыть, только я и ухоженная трава.
Я ступаю ногой на газон, когда позади меня раздается треск ветки, и я поворачиваю голову, готовая кричать до тех пор, пока не сдадут легкие, но прежде чем звук успевает вырваться из моего горла, сквозь густые заросли деревьев сверкают две пары черных глаз.
У меня перехватывает дыхание, мои глаза расширяются.
Этого не может быть.
Проходит мгновение, и я, прищурившись, вглядываюсь сквозь деревья, жалея, что не могу видеть лучше, но через мгновение Дилл и Доу выступают из темноты. Я опускаюсь на колени, облегчение захлестывает меня, когда они направляются ко мне. Я падаю на лесную подстилку, ветки и мох прилипают к тыльной стороне моих рук, когда волки-убийцы принюхиваются прямо к моему лицу — их собственная версия проверки меня.
— Я знаю, я знаю, — шепчу я, обхватывая руками их большие головы и встречая их затравленные взгляды, ненавидя мрачную тьму, отражающуюся в них. Эти придурки прошли через ад, как и все мы. Им пришлось стать свидетелями того, чего не должно видеть ни одно животное, и из-за это у меня разрывается сердце. — Мы найдем наших мальчиков. С ними все будет в порядке.
Шатаясь, я поднимаюсь на ноги и чувствую себя в миллион раз лучше, зная, что Дилл и Доу прикрывают меня. Они не допустят, чтобы со мной что-то случилось. Дилл — тому доказательство. Этот здоровенный ублюдок уже получил за меня пулю — долг, который я никогда не смогу вернуть, хотя я дам ему абсолютно все, что он захочет. Бесконечный запас угощений — будет сделано. Почесать за ухом — будет сделано. Большой, жирный сочный стейк в три часа ночи — его желание для меня закон.