Первый этаж пройден с легкостью, а вот когда мы поднимаемся на второй — мои бедра начинают гореть. Наверняка ребята могут заниматься подобным дерьмом весь день. Черт, наверняка они даже тренировались подниматься и спускаться по ступеням замка, но только не я. Бег — не моя стихия, но тренажеры? Нет, абсолютно нет. Нет, сэр. Не зря у меня никогда не было абонемента в спортзал, но если именно так выглядит мое будущее, то, возможно, мне пора записаться.
— Не тормози меня, детка, — говорит Маркус, чувствуя сопротивление, когда пытается подтолкнуть меня вверх по лестнице. — Я видел, как ты трахаешься. Эти бедра, блядь, выносливее моих. Ты справишься.
Он прав. Я могу скакать на этих ублюдках часами напролет, даже когда у меня горят бедра. Просто разум преобладает над материей. Когда я скачу на них, я стремлюсь к сладкой разрядке в конце, и это ничем не отличается. Если я приложу усилия, то буду вознаграждена на другом конце. Просто в этот раз награда будет другого рода.
Я ускоряю шаг, подстраиваясь под шаги Леви впереди меня.
— Ты гребаная богиня, Шейн, — говорит Роман, замечая вновь обретенный огонь, горящий в моих венах, пока он молча следит за временем.
Мы проходим третий этаж.
Четвертый этаж.
Пятый этаж.
Игнорируя боль, я преодолеваю ее, заставляя себя двигаться быстрее, пока не чувствую руку Маркуса на своем бедре, и не успеваю опомниться, как мы вваливаемся в дверь наверху, выводящую нас прямо в кромешную тьму склада. Я ни черта не вижу, но парни, кажется, мысленно составили карту этого места, как будто они провели каждый час своей жизни, готовясь к этому моменту.
Голоса раздаются по всему складу, и я напрягаюсь, чтобы расслышать их сквозь учащенное биение пульса о барабанные перепонки. Я не сомневаюсь, что они слышат звук наших ног, стучащих по полу склада, когда мы проносимся здесь, как гребаный торнадо, но прежде чем я успеваю подумать об этом, мы выбегаем через боковую дверь в холодную ночь.
— Время? — Леви спрашивает через плечо.
— Минута, двадцать восемь секунд, — отзывается Роман, его рука крепче сжимает мою.
— Черт, — рычит Леви, ускоряя шаг.
Это заняло слишком много времени. Нам все еще нужно спуститься по улице и вломиться на склад. Вероятно, его оставили незапертым, но это не меняет того факта, что за две минуты и шестнадцать секунд мы можем сделать не так уж много.
Я иду, и толкаю себя сильнее, полная решимости сделать это. Моя грудь резко вздымается, и я чувствую, что начинаю отставать, но Маркус тут как тут, прижимается ко мне и принимает нагрузку на себя. Пока я двигаю ногами, он может ускорять каждый мой шаг.
Осталось недолго. Все, что нам нужно сделать, — это попасть внутрь этого склада, и тогда я смогу остановиться. После всего, что мы пережили вместе, я не позволю, чтобы быстрый спринт стал моей погибелью. Нет, черт возьми, если я и паду, то только во время гребаной войны, с короной на голове и моими мужчинами за спиной.
— Двадцать секунд, — ворчит Роман, когда я вижу впереди склад, от одного вида которого у меня под задницей разгорается пожар и появляется цель, к которой нужно стремиться. Все не так уж плохо. Мы сможем это сделать… я думаю.
Проходит десять секунд, прежде чем мы наконец вбегаем в здание склада и сворачиваем за угол. Все гаражи выглядят абсолютно одинаково, и мои глаза бегают из стороны в сторону, осознавая, что нас окружают большие прожекторы и камеры. Они все еще выключены, но это ненадолго. Еще несколько секунд.
— Там, — кричит Леви, указывая через территорию. — Номер восемь.
Мы бежим, прекрасно понимая, что наше время стремительно сокращается.
— Пять секунд, — кричит Роман, когда Леви достигает старой роликовой двери. Не колеблясь, он протягивает руку и берется за маленькую ручку, прежде чем рвануть дверь.
— Три, — говорит Роман. — Две.
Паника охватывает меня, когда Маркус толкает меня в спину, делая последний шаг, и мы попадаем в безопасность складского гаража как раз в тот момент, когда электричество снова включается.
Я падаю на новенький "Эскалейд", прижимаясь лицом к блестящей черной краске.
— Твою мать, — задыхаюсь я, не в силах отдышаться, пока Маркус опирается локтями о капот, уткнувшись лбом в руку. — Ты в порядке?
Его челюсти сжимаются, и он опускает взгляд на свою талию, осторожно задирая рубашку, чтобы увидеть струйку крови, стекающую по напряженному прессу, к резкому V-образному изгибу мышц.