Я приподнимаю руки, требуя от них тишины, и удивляюсь, когда они действительно подчиняются.
— Для группы людей, которые, как предполагается, возглавляют крупнейшую мафиозную семью в мире, — я разочарована, — размышляю я, всматриваясь в лица каждого из них и пытаясь понять, кто представляет наибольшую угрозу в комнате. — Я полагала, что присутствую на встрече с людьми, которые понимают важность профессионализма, но все, что я слышу, — это истерики и взрывы гнева с другого конца комнаты.
— Кем ты себя возомнила? — спрашивает тот же пожилой джентльмен с холодным и расчетливым взглядом. — Ты пришла сюда без приглашения, имея за спиной самых жалких представителей мафии ДеАнджелис.
Вместо того, чтобы клюнуть на наживку, я кладу руки на стол, заинтригованная тем, как медленно опускаются их пистолеты.
— Займите свои места, джентльмены, — начинаю я. — И тогда я смогу объяснить вам всем, зачем вас позвали сюда сегодня утром.
Я жду мгновение, наблюдая, как все они занимают свои места, их острые взгляды настороженно перебегают между мной и мальчиками, но присутствие агента Дэвидсона имеет большое значение для завоевания того небольшого доверия, которое я могу получить. Они знают его много лет, наблюдали, как он преуспевает рядом с Джией, завоевывает ее доверие и становится ее самым важным игроком. Если бы я представляла для них какую-то угрозу, он бы не стоял рядом со мной… по крайней мере, они так думают.
Стулья скрипят по мрамору, и через несколько коротких мгновений их неохотные взгляды возвращаются ко мне.
— Меня зовут Шейн Моретти, и я биологическая дочь Джии Моретти.
По залу проносятся вздохи и возмущение: одни мужчины шокированы тем, что Джиа хранила такой скандальный секрет, другие сразу же предполагают, что я лгу, а те, кто ближе всех ко мне, понимают, что их претензии на лидерство только что стали немного сложнее. Не нужно быть гением, чтобы понять, что именно этих мужчин мне следует опасаться.
Пожилой джентльмен справа от меня встает и хлопает ладонью по столу.
— Зик, это правда? Эта… эта женщина говорит правду?
Зик — или агент Дэвидсон, как я теперь знаю, — подходит ближе к столу, и на его лице остается маска безразличия, совершенно непроницаемая.
— Да, Алек, это биологическая дочь Джии. Она отослала ее новорожденной, потому что знала, как рискованно приводить ребенка в этот мир, — говорит он, и мое свидетельство о рождении появляется у него в пальцах, а затем он кладет его на стол. Он пододвигает его по полированному дубу к Алеку. — Джиа держала ее подальше из предосторожности.
Алек изучает свидетельство о рождении, прежде чем отодвинуть его в сторону, позволяя другим мужчинам вокруг него изучить его. Он поднимает голову, и его глаза, полные скептицизма, осматривает меня, прежде чем перевести взгляд прямо за мою спину, и тут его губы растягиваются в презрительной усмешке.
— Итак, какого черта единственной наследнице Джии стоять за нашим столом переговоров с братьями ДеАнджелис за ее спиной? Братьями, которые, по слухам, погибли от руки их отца?
Я поднимаю руку, прерывая его вопрос.
— Мы вернемся к этому, и я уверена, что все будет прояснено в кратчайшие сроки. Однако причина, по которой я здесь, гораздо важнее, — продолжаю я, задерживая его взгляд еще на мгновение, прежде чем обратиться к остальным за столом. — Рано утром моя мать — Джиа Моретти — была зарезана здесь, в своем собственном доме.
Мужчины вскакивают со своих стульев, снова крепко сжимая оружие, все их обвиняющие взгляды устремлены прямо на парней. Начинается хаос, и в мгновение ока к моему виску приставляют пистолет, а мужчины бросаются к мальчикам.
Парни не сопротивляются, просто стоят там, пока люди Моретти надвигаются на них. Я поворачиваюсь к Алеку, который стоит, держа палец на курке, и я прямо вижу, как в его голове вспыхивает коварный план своего будущего. Он не может убить меня, не подтвердив мою личность. В конце концов, если он нажмет на курок и в итоге обнаружится, что я та, за кого себя выдаю, а он убил единственную истинную наследницу империи Моретти, то на него будут охотиться только из чистой преданности Джии.
— Почему бы тебе не отозвать своих гончих, чтобы я могла объяснить все, что происходило за последние пару недель? — Предлагаю я, приподнимая бровь и не смея вздрогнуть от холодного ствола, приставленного к моей голове. — Или ты предпочитаешь и дальше выставлять себя дураком, демонстрируя истерику, заслуживающую награды?
Алек свирепо смотрит на меня, и я ему ни капельки не нравлюсь, но в конце концов отводит пистолет от моей головы, прежде чем кивнуть мужчинам, окружившим Романа, Леви и Маркуса.