Мое сердце колотится так, словно в него попала большая доза крэка, и по мере того, как я продвигаюсь дальше по коридору, тон голосов становится отчетливее. Там женщина и мужчина, женщина явно Джиа, но мужчина… Я не знаю, его голос такой низкий, что я не могу его разобрать.
Я не проводила достаточно времени с охранниками Джии, чтобы узнать их голоса, но когда я слышу фамилию "ДеАнджелис", произнесенное через открытую дверь, я задерживаю дыхание, стараясь расслышать каждое слово.
— Этого не может быть, — говорит Джиа, и я хмурю брови, отчаянно желая понять, что, черт возьми, происходит и почему им нужно обсуждать дела семьи ДеАнджелис. Что-то случилось? Они готовят нападение на Джованни? — Даже шепота не было?
— Ничего, — отвечает мужчина, по его тону можно предположить, что это, возможно, Зик, хотя я могу ошибаться. — После нападения на прошлой неделе никто ничего не слышал, по крайней мере, о братьях. Организованы похороны четырех сыновей Виктора.
— А о Джованни ничего?
Наступает тягостная тишина, и я изо всех сил пытаюсь не вслушаться в звук своего пульса, тяжело бьющегося в барабанных перепонках.
— Ты же не думаешь… — Джиа не позволяет словам слететь с языка, как будто она не хочет рисковать, высказывая свои мысли вслух, как будто то, что она собирается сказать, может все испортить.
— Нет, — говорит другой голос, его тон тверже, подтверждая мои подозрения. Это определенно Зик. — Они не могли выжить. Это невозможно. Не после того, что с ними сделал Джованни. Плюс те три выстрела, которые раздались, когда мы уходили. Мы были бы дураками, если бы предположили, что это не были выстрелы на поражение прямо в черепа его сыновей.
Желчь поднимается у меня в горле при одной только мысли о том, что эти пули пробили мальчикам головы, но я сглатываю ее, чтобы услышать, что происходит в той комнате.
— Они самые крупные игроки в семье ДеАнджелис, — говорит Джиа. — Если бы они были мертвы, люди бы говорили. Семья ДеАнджелис поклялась в верности этим братьям. Если бы Джованни действительно убил их, оставшаяся семья боролась бы за свои жизни, умоляя о прощении, но ты говоришь мне, что нет ничего, кроме тишины?
— Совершенно верно, — отвечает Зик. — Если только Джованни не предал это огласке. Они могут быть мертвы, а семья просто еще не знает об этом.
— Нет, — говорит Джиа решительным и напряженным тоном. — Там было слишком много охранников. Даже если бы они поклялись молчать, информация уже просочилась бы. У этого есть только один возможный исход.
— Эти ублюдки все еще живы, — заканчивает за нее Зик, его голос похож на хриплый шепот, полный неверия и, если я не ошибаюсь, намека на благоговейный трепет.
Надежда пронзает мою грудь, когда я делаю прерывистый вдох. Неужели они действительно думают, что мои парни живы? Есть ли на самом деле шанс?
Тишина снова заполняет комнату, и я ловлю себя на том, что придвигаюсь ближе к двери, желая услышать каждое слово.
— Это просто невозможно, — бормочет Джиа, ее тон полон замешательства, и это звучит так, как будто она разговаривает сама с собой, размышляя вслух. — Ты видел их раны. Они не могли выжить после такого, но тогда…
— Этим парням приходилось преодолевать гораздо более серьезные испытания.
— Так ты думаешь, нам следует исходить из предположения, что они все еще живы?
Зик усмехается.
— Я предполагаю, что если они живы, если эти три выстрела не были направлены им между глаз, то они едва держатся.
Блядь, блядь, блядь. БЛЯДЬ.
Та тьма, которая поглощала меня последние семь дней, взрывается в моей груди, пробуждая дьявола, который живет внутри меня. Я ни черта не чувствовала с тех пор, как они были повержены, и впервые этот маленький лучик надежды начинает мерцать глубоко в моей груди.
Мои мальчики. Я, блядь, знала, что они не сдадутся без боя. Они бы не бросили меня вот так. Они здесь еще не закончили. Им нужно слишком многого достичь, слишком многое отдать.
Мои руки трясутся, когда меня охватывает потребность ворваться в офис Джии. Я должна выбраться отсюда. Если есть шанс, что они все еще живы, я должна добраться до них. Они спасали меня столько раз, что я не могу сосчитать, и теперь пришло время отплатить им тем же.
Слезы счастья текут по моему лицу, пока я пытаюсь сдержаться. Я знаю, есть большая вероятность, что Зик ошибается, что они действительно мертвы, но у меня нет выбора, кроме как верить, потому что без них у меня ничего нет.