— Приготовься, — говорит он, глядя на все это так, будто понятия не имеет, для чего все это нужно.
Раздраженно вздыхая, я перебираю содержимое, прекрасно понимая, что если я не буду выглядеть определенным образом, мне просто скажут начать все сначала. Я нерешительно поднимаюсь и двигаюсь через всю комнату к комоду, сваливаю все на него и смотрю на себя в зеркало. Охранники нависают слишком близко, но пока они держат руки при себе, это задание я могу выполнить без споров.
Высушив свои длинные волосы, я включаю щипцы в розетку и представляю, как хорошо было бы засунуть раскаленные щипцы каждому из них в задницу и сжечь их изнутри, но тогда запах горелого дерьма, наверное, остался бы со мной на всю жизнь.
Я быстро укладываю волосы и наношу макияж на лицо, которое перестает быть похожим на мое со всеми этими накладными ресницами и дымчатыми тенями для век. Я не заморачиваюсь с помадой, просто наношу легкий блеск на губы, прежде чем нанести слой румян на щеки. Я не прилагаю особых усилий, но они смотрят на меня мертвыми глазами, и понятия не имея, достаточно ли то, что мне удалось сделать, или нет.
Поворачиваясь к ним лицом, я скрещиваю руки на груди, прикрытой полотенцем.
— Что теперь? — Выплевываю я, не желая затягивать неизбежное. Чем скорее я встречусь лицом к лицу со своими демонами, тем скорее я смогу понять, как победить их.
Охранник, вошедший с ножом, указывает на мой шкаф, и я вижу белый чехол для одежды, висящий на открытой двери. Мой желудок сжимается.
Свадебное платье.
— Гребаный ад, — бормочу я, понимающе качая головой. — Этот мудак времени даром не теряет.
— Просто одевайся, — говорит здоровенный охранник, раздраженно стиснув зубы. — И не экономь на нижнем белье. Джованни очень разборчив в том, как, по его мнению, должны одеваться его женщины. Кружева лучше всего, — выплевывает он. — О, и не забывай улыбаться. Жена ДеАнджелиса всегда должна улыбаться.
— Пошел ты.
— Если бы ты не собиралась стать невестой моего босса, — говорит он, его глаза темнеют, — я бы трахнул тебя в тот момент, когда вошел в эту комнату и обнаружил тебя связанной.
Я усмехаюсь, пересекая комнату и пытаясь игнорировать горячие взгляды, исходящие от него и его друзей-ублюдков.
— В чем дело, придурок? Не можешь поставить женщину на колени без необходимости ее насиловать? Тяжелый случай. Хотя не вини себя, — говорю я, с отвращением скользя взглядом вверх и вниз по его телу. — Ты, конечно, не лакомство, и не делай вид, будто я не видела, как твой микрочлен напрягся в штанах, пока я принимала душ. Ни одна женщина в здравом уме не захочет такого. Теперь о твоем друге, — говорю я, глядя на чувака, который освободил меня от пут. — Вот ему есть с чем поработать.
Он рычит от гнева, и когда он бросается ко мне, я вхожу в гардеробную и жду всего мгновение, прежде чем захлопнуть дверцу с такой силой, что она врезается ему в лицо. Болезненный смех разрывает меня, когда я расстегиваю молнию на чехле с одеждой и впервые вижу дурацкое шелковое свадебное платье, которое, по мнению Джованни, я должна надеть, но смех стихает, когда пронзительный плач ребенка в соседней комнате проникает в гардеробную.
Мое сердце разбивается вдребезги.
Держись, малыш. Я приду за тобой, и тогда, обещаю, ты познакомишься со всеми тремя своими старшими братьями. Ты будешь в безопасности, любим и согрет. Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Просто дай мне еще немного времени.
Порывшись в ящике с нижним бельем, я выбираю самое отвратительное белье, которое могу найти, прежде чем снимаю платье с вешалки и неохотно надеваю его, ненавидя то, что оно сидит на мне идеально, и, черт возьми, оно действительно чертовски красивое.
По моему лицу катится слеза.
Сегодня я выхожу замуж не за того ДеАнджелиса.
Тяжело вздыхая, я быстро вытираю лицо и надеваю туфли на каблуках, которые прекрасно сочетаются с платьем. Подходящая по цвету вуаль легко скользит по моим волосам, и я позволяю ей упасть на лицо, прежде чем открыть дверцу гардеробной и приготовиться встретиться лицом к лицу с дьяволом.
Мальчики сказали мне, что я должна была бежать и никогда не оглядываться, и вплоть до этого самого момента я отказывалась их слушать. Я ничего так не хотела, как вернуться сюда и сделать все, что в моих силах, чтобы спасти их, но теперь я услышала их. Я услышала агонию в их голосах, отчаянное желание, чтобы у меня была лучшая жизнь, даже если это означало быть в бегах вечно.
Я не слышала их до этого момента.
Так вот, я никогда в своей гребаной жизни не хотела бегать так быстро.