17
Три дня.
Три гребаных дня — это все, что нужно Маркусу, чтобы встать на ноги и заявить, что он какой-то несокрушимый бог. Черт, этот засранец близок к тому, чтобы считать себя бессмертным, но на самом деле ему еще предстоит пройти долгий путь. Всем троим. Каждый из них борется с разным уровнем инфекции, у Маркуса, очевидно, самый тяжелый.
Мик приходил и уходил, предлагая нам все необходимое, чтобы пережить несколько дней под землей, а затем объяснил, где мы можем найти машину, мобильные телефоны и достаточно наличных, чтобы продержаться. Он подтвердил, что все данные были стерты из их системы и что на второй день Джованни, как гребаный психопат, совершил налет на это место, как мы и предполагали, и Мик показал ему прямую трансляцию из бункеров, чтобы доказать, что нас здесь нет, а затем объяснил, что это было зеркальное отражение пустого бункера напротив нас.
Мальчики практически все время отдыхали, и я делала все возможное, чтобы им было комфортно, пока они выздоравливали, избегая при этом каждого пристального взгляда Романа. Он слишком много знает, и я чувствую, как он ждет, предвкушая тот момент, когда все мое горе обрушится на меня. Он не произнес ни слова, но скоро он подтолкнет меня к разговору, и в тот момент, когда я открою шлюзы, я боюсь, что не смогу остановиться. Не говоря уже о том, что мы находимся в замкнутом пространстве, и как только я заговорю об этом, Маркус и Леви узнают, и тогда ничто не сможет их остановить. Черт, я даже не поделилась главной новостью — я их новая мачеха.
Черт.
Это неправильно на очень многих уровнях.
Черт, сейчас я даже не знаю, боюсь ли я рассказать им об этом из-за их реакции или просто слишком боюсь посмотреть правде в глаза, признать, что там произошло, признать это и начать процесс выяснения, как это пережить. Я готова на все, лишь бы не вспоминать эти подробности, не произносить слова вслух и не видеть выражений их лиц.
Что они обо мне подумают? Будут ли они считать меня грязной? Подержанным товаром? Отвернутся ли они от меня, не имея возможности даже прикоснуться ко мне, не представляя, что сделал со мной их отец?
Дерьмо.
Сейчас я хочу сосредоточиться только на том, чтобы им стало лучше. Как только мы выберемся из этого бункера и найдем, где остановиться, где залечь на дно и обдумать наш следующий шаг, тогда мы сможем разобраться с неприятными деталями.
Маркус проходит передо мной в сотый раз за последние несколько минут, и я закатываю глаза, прислоняясь спиной к стене тесного бункера. Одно дело, когда они втроем были ограничены в движениях, но после трех долгих дней они просто немного разволновались. Я не виню их, и, побывав взаперти в этих камерах, они, вероятно, отчаянно нуждаются в свободе.
— Прекрати, блядь, расхаживать по комнате, — ворчит Леви, играя с пистолетом, вытаскивая патроны, прежде чем вставить их обратно, той же рутине он следовал в течение последнего часа. Но, эй, я не из тех, кто осуждает, — все, что угодно, лишь бы скоротать время. — У тебя разойдутся швы.
— Мои швы — не твоя гребаная забота, — парирует Маркус, его способность сохранять спокойствие давно исчезла.
Леви усмехается, бросая злобный взгляд на своего брата.
— Правильно, потому что я не собираюсь быть тем, кому придется заново накладывать швы, как я делал это вчера и позавчера. Сядь на свою сучью задницу.
В уголках моих губ появляется ухмылка, и я поднимаю взгляд из-под ресниц, наблюдая за шоу — болезненное возбуждение пульсирует в моих венах. Леви может коротать время, заряжая и перезаряжая пистолет, но я получаю удовольствие, наблюдая, как эти ублюдки вываливают свое дерьмо друг на друга, как три зверя в клетке. Затем им приходится провести следующий час, делая вид, что их не беспокоит их близость. Что я могу сказать? Это были долгие три дня.
Маркус свирепо смотрит на своего брата, и я испытываю трепет от того, насколько он возбужден. Это опасная игра. Он точно не славится своей способностью контролировать свои безрассудные эмоции, но, видя, как в нем горит огонь, становящийся сильнее с каждым днем, я чувствую себя на седьмом небе от счастья. Он не мой обычный, готовый трахаться по первому требованию, Маркус, но он точно на пути к этому.