Я смотрю на Марка, и он кивает, сжимая мою руку в своей, прежде чем поднести ее к губам и запечатлеть нежный поцелуй на костяшках моих пальцев. Затем он позволяет ей опуститься, приземлиться на бедро Романа, когда встречает мои заплаканные глаза.
— Чего бы это ни стоило, — обещает мне Марк, его сердце бьется так же открыто, он выглядит таким же разбитым, как и я. Он натянуто улыбается мне. Одно дело, когда Марк выражает свои чувства ко мне, но когда речь идет об одном из его братьев — это воспринимается по-другому. Он собирается встать и выдерживает мой пристальный взгляд.
— Мне нужно выпить, — говорит он. — Я дам вам, ребята, минутку.
Я наблюдаю за тем, как он выходит из большой гостиной, и жалею, что не могу ничего для него сделать, но, как бы меня это ни убивало, он хочет побыть один. Он найдет бутылку самого дорогого виски, выпьет ее, а когда эффект пройдет — будет готов.
Я смотрю снова на Романа, и обнаруживаю, что его глаза все это время не отрывались от моего лица, и я не могу удержаться, чтобы не обвить руками его шею и не прижаться к нему, как раньше.
— Я доверяю тебе, Роман, — говорю я ему, мои слова хриплым шепотом касаются его теплой кожи. — Я знаю, что ты вернешь его домой. Я знала это с того момента, как встретила тебя. Ты их защитник, и Леви, и Маркуса. Ты всегда защищал их от худшего, того что мог сделать ваш отец, и часть меня задается вопросом, осознают ли они вообще, насколько все было плохо на самом деле.
Его руки сжимаются вокруг меня, притягивая мое тело вплотную к своему.
— Ты слишком наблюдательна для своего же блага.
— А ты слишком предан для своего, — говорю я ему.
— Это не так, — бормочет он, проводя пальцами по моим волосам.
Между нами воцаряется тишина, и я прижимаюсь головой к его груди, а по моему лицу все еще текут тихие слезы при мысли о том, какой ад придется пережить Леви, чтобы спасти меня от беды. Прошло всего десять минут, а я уже боюсь, что могли сделать с ним люди Джии. Он все еще восстанавливается, ему все еще больно, несмотря на храброе лицо, которое он надевает каждый раз, когда встречается с моим взглядом.
Черт, я люблю его так сильно, что это причиняет боль.
— Я люблю тебя, Роман, — шепчу я. — Я знаю, что говорила тебе это раньше, но мне нужно, чтобы ты знал, насколько серьезно я это говорю. Я так долго была такой упрямой и отказывалась признаваться в этом даже самой себе, но мысль о том, что Леви вот так забрали и он не знает, как сильно я его люблю… клянусь. Я использую каждый шанс, который у меня есть… мне нужно, чтобы ты знал.
Объятия Романа, кажется, смягчаются вокруг меня, когда он тихо выдыхает.
— Даже если бы ты не произнесла этих слов — Леви знает. Мы все знаем, потому что видим это в твоих глазах каждый раз, когда ты смотришь на нас. Это одна из причин, по которой я не избиваю их до полусмерти и не требую, чтобы ты была только моей. Я бы не отнял у них такую любовь, и я чертовски уверен, что не отнял бы ее у тебя.
Я отталкиваю его и смотрю в его темные глаза, внимательно слушая, как он продолжает.
— То, как ты выкрикнула эти слова, несмотря на страх и отчаяние в твоем голосе, я могу гарантировать, что эти слова повторяются в его голове снова и снова. Твои слова — это то, что поможет ему пройти через это.
Мои губы сжимаются в тонкую линию, крохотная искорка надежды зарождается глубоко в моей груди.
— Я могу только надеяться, — говорю я ему, прежде чем снова упасть в его объятия и смотреть, как медленно восходит солнце, отбрасывая длинные тени на большую гостиную и напоминая мне, что сегодня новый день — новый день, чтобы выжить, новый день, чтобы процветать, и новый гребаный день, чтобы забрать то, что принадлежит нам.
22
Дни. Проходят гребаные дни, прежде чем звонок, которого мы так отчаянно ждали, наконец поступает на телефон Романа. Он бросается к нему, берет трубку с кухонной стойки и тут же отвечает на звонок. Он включает громкую связь, и его голос разносится по большой кухне.
— Мик. Есть информация?
Я спрыгиваю со стойки, мои глаза расширяются, когда я подхожу к Роману, мне нужно быть ближе, как будто это каким-то образом поможет мне лучше слышать разговор.
— Я отправляю тебе видео прямо сейчас, — говорит Мик, его голос наполнен странными эмоциями, которые я не могу понять. — Джиа отправила это твоему отцу.
Моя грудь вздымается от тяжелого, неистового дыхания, когда телефон Романа пикает от входящего видеосообщения. Маркус подходит ко мне, как только Роман открывает видео. Он меняет позу так, чтобы мы все могли видеть экран, и в ту секунду, когда начинается воспроизведение видео, у меня подкашиваются колени.