— Может быть, — говорит он, и резкость в его голосе говорит мне, что ему это не нравится, и это чувство слишком взаимно. — Мы можем только надеяться, что она слушала план и знает, как проникнуть внутрь. Если она опередила нас и ворвалась в дом с оружием наперевес через чертовы ворота…
— Она не склонна к самоубийству, — напоминаю я ему. — Гребаная соплячка с желанием умереть, но не самоубийца. Она будет действовать осторожно. По крайней мере, до тех пор, пока Леви не окажется там, где она хочет. После этого никто не знает, что она сделает, чтобы попытаться вытащить их оттуда.
— Черт, — бормочет он, стискивая челюсти. — Тогда нам лучше убедиться, что мы будем там, когда все пойдет наперекосяк. Я, блядь, не могу ее потерять. Не так.
В моей голове проносится мысль утешить его. Я должен сказать ему, что мы вернем ее, что мы спасем их обоих и каким-то образом выйдем из этой ситуации невредимыми. Но это не те отношения, которые я разделяю со своими братьями. И никогда не были. Сидеть здесь и обсуждать, как разрываются наши сердца при мысли о том, что Шейн попадет в плен к семье Моретти, — это слабость, это неправильно. Роман знает, где находится моя голова, так же как я знаю, где находится его долбанутая. Мы оба готовы, и это главное.
Я качаю головой, неверие затуманивает мой разум и мешает сосредоточиться. Я поворачиваюсь к Роману, и на моем лице появляется непроизвольная ухмылка.
— Она, блядь, надела на нас наручники, чувак, — говорю я с придыханием, разряжая обстановку в машине и пытаясь вытащить его из ямы, в которую его затягивает разум. — Как, блядь, мы позволили ей выйти сухой из воды?
Его глаза на мгновение вспыхивают, прежде чем он меняет выражение лица.
— Скорее, как, черт возьми, ей удалось найти две пары наручников и тайком вынести их со склада? — Он смеется про себя, а затем позволяет этому смеху угаснуть. — Если она каким-то образом выживет, то ей точно светит карьера контрабандистки, если она захочет. Очевидно, у нее талант.
— Вот дерьмо, — бормочу я, задыхаясь.
С ней все будет в порядке. Если бы она чувствовала себя не в своей тарелке, она бы подождала нас.
Гребаный ад. Я не могу лгать даже себе. Она бы не стала нас ждать. Она настроена добраться до Леви во что бы то ни стало. Я должен был догадаться, что в ту же секунду, как мы определим точное местоположение, она вылетит за гребаную дверь, и это наша вина.
Шейн относится к тому типу девушек, которые влюбляются по уши, и это именно то, что она сделала с каждым из нас. Она любит яростно и гордо, без вопросов и колебаний. Она приняла нас такими, какие мы есть, приняла то, что мы сделали, и за это она для меня — целый гребаный мир. Она сделала бы для нас все что угодно, и в любое другое время я бы боготворил ее за саму эту мысль. Но прямо сейчас ее комплекс героя действительно выводит меня из себя.
Если Шейн хочет выжить в этом мире и хочет процветать рядом с нами, то ей придется научиться заботиться о себе, причем быстро.
Проходит мгновение, и видимо голова Романа достаточно проясняется, чтобы взять свой телефон с центральной консоли. Он нажимает несколько кнопок, прежде чем раздается звонок по Bluetooth, и низкий голос Мика заполняет кабину.
— Что тебе нужно? — спрашивает он.
— Готовь своих парней, — говорит ему Роман. — Планы изменились.
— Мы готовы, — говорит он, и, не сказав больше ни слова, Роман заканчивает разговор и сильнее давит на газ.
Часовая поездка за город тянется, кажется, целую вечность. Роман не произнес ни слова с тех пор, как закончил разговор, и я тоже не утруждала себя этим. Мой разум сосредоточен. Настроен и готов. Я жажду кровопролития, как никогда раньше, и чем скорее я окажусь там и найду свою девушку, тем лучше.
Моя грудь болит из-за нее, кричит из-за нее, и я могу только надеяться, что она знает, что делает.
"Эскалейд" останавливается в нескольких улицах от въезда в закрытый квартал, где, как собачьи яйца, выделяется черный "Додж РЭМ". Мы понятия не имеем, какой код на воротах, и не считаем хорошей идеей играть с ними в угадайку и включать все системы сигнализации в округе.
Пистолеты заряжены, наушники вставлены, а ножи прикреплены к каждому доступному дюйму кожи. Я слышу, как Мик у меня в ухе проверяет связь, пока Роман надевает на грудь бронежилет. Не могу сказать, что мы когда-либо надевали их раньше, но сегодня гребаная война. Мы с Романом против гребаной армии Моретти, и с этой мыслью, крутящейся у меня в голове, я тянусь за другим жилетом и надеваю его.