Глава 17. Воссоединение
Эрагат. Нирсо. Замок артефактора Гиэля
Едва ноги мои коснулись твердой поверхности, они подкосились, после чего я не могла встать несколько дней кряду.
Меня нашел помощник нэйхи Дюрана, Хормин, лежащей посреди комнаты в полном изнеможении. Магический переход портала вытянул из меня последнее, что успел отдать кулон.
И воистину мудрый седовласый мужчина вопросов не задавал. Он лишь перенес меня на кровать в комнате, в которой я очутилась, и ушел за каким-то магическим приспособлением. Красивые перламутровые камешки, закрепленные на загнутом полукругом древке, напоминали скорее жезл, нежели что-то еще. Положив его у моего изголовья, помощник поправил покрывало и вышел из комнаты, чтобы вернуться спустя какое-то время.
В одно из появлений Хормин я и узнала, что камешки эти, эльфийские слезы, – накопители и, помимо прочего, имеют лечебные свойства.
Затем пришли еще двое уже помоложе, принесли подносы с поистине дорогими яствами и морскими деликатесами. О таких только в песнях и слышала от заглянувшего недавно в нашу убогую столицу лысого менестреля, искавшего, как ни странно, искусных цирюльников.
– Если позволите, инэ Мириэль? – начал было нэйхи, наблюдая за моей трапезой. Затем передал глубокое серебряное блюдо, аккурат перед первым спазмом, ибо первая порция еды, проглоченная за мгновения, тут же попросилась наружу.
Мой немой вопрос после мучений был встречен доброжелательным взглядом и протягиванием салфетки с исчерпывающим пояснением:
– «Инэ» означает по-вашему – жена. Мириэль – название рода, правящего эльфами, если вы об этом хотели меня спросить, но не решались вымолвить.
Не знаю почему, но полученная информация ничуть меня не удивила.
Правда, ощущение нелогичности происходящего между мной и Дюраном наконец обрело форму, и я все же выдала на одном дыхании:
– А где все женщины? И зачем это вашему правителю такая, как я?
– Вы не знаете? – седовласый мужчина нахмурился и устроил блюдо на моих коленях, усаживаясь на край. Потом он слегка склонил голову и разгладил складки на своем одеянии цвета ночного неба, расшитого серебряными нитками вместо звезд.
После чего все же поделился:
– Много лет назад, когда все мы, эльфы, добились, скажем так, отселения людской расы с наших земель. В наказание… явились новые боги, соблазняя могучие кланы силой и способностями своих последователей. А вместе с ними пришел и Эйхин Лаоре, слепой жрец, в одночасье сманивший дурной верой всех наших эльф. Даже любящие матери побросали своих чад и ушли служить и поклоняться покровителю этого юнца, возомнившему себя божественным посланником.
Горько вздохнув, эльф продолжил:
– И, как ни старались, мы так и не смогли искоренить эту болезнь или заполучить обратно хоть одну эльфу. – Дальше рассказчик стал перечислять, загибая пальцы: – Набеги на священные капища во времена ритуалов, разрушение храмов, разгон церемоний идолопоклонства не дали нам абсолютно никаких результатов. Сам же слепец исчез, едва к нему примкнула последняя запертая за семью печатями дочь Дюранов. В итоге разругавшиеся братские кланы, точнее, их мужские представители выбрали себе по новому богу и стали привозить невест издалека, чтобы продолжить свой правящий род. Так наши народы и разделились на последователей Диг Видан, человече же называют нас ночными эльфами, видимо, из-за цвета нашей… кожи.
– Спасибо, Хормин, дальше я сам.
Нэйхи лишь кивнул и забрал у меня с колен глубокое блюдо, величественно накрыв его пред тем столь же блестящей крышкой.
Плавно кивнув и слегка склонив голову, он закрыл глаза и вымолвил:
– Да прибудет ночь в вашей душе.
– Да вознесутся твои мысли к звездам, – вторил ему Дюран, так же закрывая глаза.
Его испачканные кровью, сажей и, только боги знают, чем еще сапоги оставляли грязные следы на идеально чистом мраморном полу. Но это, судя по всему, никого не волновало.
А когда советник ушел, Вал решил устроить мне нагоняй:
– Что в словах «окончить “Мигрит”» дало тебе понять, что её нужно разрушить?!
Но не успела я как следует ответить, эльф меня опередил, нагнувшись вперед, и, удерживаясь на руках надо мной, коротко поцеловал, выдавливая из себя скупое:
– Я скучал.
Я же, осознав, что меня и идеально чистое одеяло испачкали, неимоверно разозлилась, брезгливо закрываясь от него тканью по самые плечи. Саму меня успели каким-то чудом отчистить, прежде чем уложить на кровать в этом жутко неудобном корсаже с юбками.
– Вот только не надо мне сопливых сцен. Я тебе не верю, – прилетело ему в ответ с моей стороны. Но отвернуться, как искренне хотелось, не удалось. Его взгляд притягивал, а губы и вовсе не хотели смыкаться.