– Но как это возможно? – от досады притопнула башмаками по полу, куда сразу же свалилась пара-тройка увесистых комочков грязи. Вспомнилась подворотня и нога слепца, отбившего удар каблуком, а затем его рука на моей шее.
– Так он чары применил какие, что ли?
– Расскажи, дочь, как это было? – неожиданно заинтересовался отец, даже подавшись вперед в своем кресле.
– Ну, он меня спас, а затем вцепился, провел рукой по шее и отпустил. А… а еще сказал, что я сама к нему приду.
Мать же, услышав мои слова, тут же отдернула ворот рубашки и пристально исследовала каждый миллиметр моей кожи.
– Ничего не вижу, – с облегчением произнесла она и, опомнившись, отодвинула полыхнувший в её руках кулон подальше от меня. – Заговоренный ведьмой эйфорий отвел беду. Но, похоже, это работает только один раз.
– Значит, нужно еще сделать таких. А пока все же лучше будет тебе, Лиа, уехать к дяде Ракиму и Мияне. Но только учти, отныне тебя будут звать Иан, и братья едут с тобой.
– Но… Ну уж нет! – запротестовала я, явно понимая, чем всё это кончится. Та парочка меня просто допечет своими шуточками, что я попросту выпрыгну за борт, даже не доплыв до Мейфии.
– Не обсуждается, – отрезала мать и развернула меня спиной к зеркалу, но лишь для того, чтобы тут же шепнуть. – Иди в свою комнату, мне нужно поговорить с твоим отцом.
– Х-хорошо, – согласилась я без особого энтузиазма, ведь отчетливо понимала, что в скором времени распрощаюсь со своими любимыми косами, уход за которыми отнимал львиную долю моего свободного от всяческих занятий времени.
Однако одна лишь мысль о спасенной служанке и её сыне позволила стойко перенести эту новость и не разреветься. А еще, конечно, парочка братцев, поджидающих меня у двери.
– Ну что? Досталось? – хмыкнул Шу, в ответ я только дверью хлопнула. Сил препираться с ними не было. Повалилась на кровать и поняла одно. Скоро я увижу мир за пределами этого поместья и уже успевшего наскучить Нешвиля. Города ненасытных кровососов! Да простят меня Алия и её муж.
Глава 22. Первопричина
Мейфия. Верхняя оконечность треугольника Саргосса. Остров Оар
Молочная белизна облаков отражалась в глазах сидящего на горе старца. Голубое небо проплывало у него над головой, когда он в очередной раз перевернул страницу фолианта, который, казалось, был в несколько раз старше его самого. Ветер ворошил седые пряди, а улыбка играла на устах.
Как вдруг до слуха старца донеслись далекие шорохи. Кто-то из подопечных начал подъем к нему с самого предгорья. Потому архимагистру тайных эжейских знаний, единственному выжившему после перехода из исчезающего мира, пришлось аккуратно закрыть книгу, положить его прямо перед собой и призвать на полянку поблизости, точнее, за спиной, ровную горку подушек. Ведь эльфийские принцессы, допущенные до встречи с ним, все, как одна, любили красоту, чистоту и порядок. Одним словом, гармонию.
Но чем ближе становились шорохи, тем больше старец хмурился. Ведь где-то с середины пути нового возмутителя спокойствия он уже успел понять, что это абсолютно не девичья поступь, которая журчала, словно несмелый ручеёк, временами пуская струйки камешков осыпаться с обрыва.
Крутая тропа на пути к великому Ояхону служила неплохим испытанием для желающих вкусить его мудрость. И потому ни разу за все время нахождения здесь старец не оборачивался к путницам и своему слуге. Которого он и ждал с неприкрытым раздражением.
Оттого на безмятежном горизонте замаячила маленькая черная тучка, готовая в любой момент перерасти в настоящий грозовой фронт с кучевыми облаками, плотным слоем покрывающими небосвод. Слепой слуга шел один, вопреки обещанию.
«И ведь убить его за нарушение своего слова не представляется возможным и ослепить уже нельзя, он и так слеп. Лишить голоса? Вызовет осложнения. Слуга единственный мой представитель среди всего женского населения острова Оар, на верхней оконечности треугольника Саргосса», – думал архимаг, с изрядной толикой досады поглядывая на потрепанный корешок фолианта, стоившего жизни стольким собратьям. Ведь он мог спасти еще как минимум троих, но предпочел забрать с собой лишь источник знания, который никогда не предаст и не обманет. Написал его он сам. А себя Ояхон обманывать не привык и даже не пытался.
– С чем пожаловал ко мне? – начал старец вместо приветствия, когда шаги за его спиной стихли.