«Оставь надежду, всяк тупица сюда входящий». Теперь это звучит куда понятней.
– Что здесь происходит? – раздается голос над нами.
Все шеи вытягиваются вверх, а в холле воцаряется тишина. Над наполовину завершенными деревянными перилами, окружающими открытый второй этаж, склоняется женщина. На ней пиджак и узкая юбка, ее высветленные волосы струятся по плечам идеальными локонами. Она смотрит на нас, и ее губы изгибаются в подобии оскала и улыбки одновременно. Наряд ее старит, но я вижу по выражению ее лица, что ей всего лишь двадцать или около того.
– Я так понимаю, что вы, беспризорные неудачники, начинаете страдать фигней в этом «Гроте». Поэтому в таком случае мне придется достать мой чудовищно дорогой мобильный и позвонить ему, и вряд ли ему это понравится. А я не думаю, что вам понравится, если ему это не понравится.
– Все в порядке, Тесса, – отвечает Олдрик, разводя руки, чтобы его кожа вернулась к нормальной, и все остальные в «Гроте» следуют его примеру.
Джои садится на диван, клинки втягиваются в его пальцы. Мэвис вновь надевает перчатки, но при этом ее глаза сияют алым и сосредоточены на мне.
Дома у нас был распылитель для кота (кота, кстати, звали Иниго Монтойя), который любил запрыгивать на стол. Хватило всего пары удачных пшиков в усы, чтобы он прекратил это делать. Стоило только потянуться к распылителю, как он замирал, а затем лихорадочно убегал. Вот что только что произошло. Эта Тесса достала распылитель, и все резко передумали запрыгивать на столешницу. Что-то в этом кажется очень неправильным. Учитывая, что все мы люди, а не кошки.
Я прикусываю язык при воспоминании о Иниго и смотрю на Сапфиру, позволяя своим глазам задать немой вопрос, который она наверняка может прочесть на моем лице: «Кто это?» Сапфира отводит взгляд.
– Так я и думала. Просто решила проверить. – Тесса отталкивается от перил и поправляет пиджак. – Кстати… ты? Как тебя зовут? – спрашивает она, показывая на меня. Я на всякий случай оглядываюсь.
– Да-да, ты, милашка, остро нуждающаяся в сухом шампуне, – добавляет она.
Я недоуменно поднимаю взгляд. Она, конечно, права насчет шампуня. Но зачем так грубо?!
– На вашей жалкой кухоньке закончились те жутко калорийные брауни. Исправь это, лады? Раз уж мне приходится спускаться сюда, чтобы удостовериться в вашем прилежном поведении, то пусть хотя бы мне полагается за это приз.
– Я… – начинаю я, но она смотрит в телефон и поднимает палец, чтобы я подождала.
Ладно, так дело не пойдет.
– Она не останется здесь, Тесса, – решает вмешаться Сапфира.
Та отрывается от экрана.
– Ты пропустишь «Подполье» завтра?
Я открываю рот, но Сапфира становится рядом и берет меня за руку.
– Да.
– Ладно. Мне плевать, кто добудет батончики. Просто сделайте так, чтобы в следующий раз они были. И без карамельных хрустяшек, они чертовски отвратительны.
И с этими словами Тесса разворачивается и уходит.
«Подполье».
Снова это слово.
Мне все равно. Я не хочу знать. Я хочу расфасовывать миндаль и быть чудачкой, которая ни с кем не общается, никому не вредит и практически невидимка.
Мало-помалу холл вновь оживает. Джои включает музыку, кто-то начинает кататься на скейтборде. Звук колес, царапающих бетон, действует мне на нервы.
– Я покажу, где ты можешь переночевать, – говорит Сапфира.
Я иду за ней вверх по винтовой лестнице. Сапфира открывает маленькую дверь неподалеку от лестничной площадки третьего этажа. Комнатка скромная. У дальней стены стоят узкая кровать и стол, пол сделан из бетона. Через окно виден маяк, посылающий пересекающиеся лучи света в темное пространство.
– Ничего особенного, – говорит Сапфира, проходя взглядом по стенам.
– Она идеальна, – искренне отвечаю я.
Когда Сапфира уходит, я сворачиваюсь калачиком под одеялом и смотрю на грубые деревянные балки на потолке, на которых пляшет свет. Ненадолго задаюсь вопросом, что же такое это «Подполье», но затем мои глаза закрываются.
9
Я в парке позади моего дома – в том, где мы целовались с Тревором Мартино в седьмом классе. В том, где мы с Кармен привязывали ленточки к веткам сосны, которую прозвали Джаспером.
Но я не дома – тут идет снег. В Лос-Альтосе никогда не выпадает снег.
«Это сон, – думаю я, как только возможно во сне. – Я хочу проснуться».
Но не могу. Не могу перестать переставлять ноги одну за другой; при каждом шаге мои босые ступни обжигает лед, пока я миную детскую площадку с качелями. Тут по ветру доносится тихая песня.