Еще пара мучительных толчков и я почувствовала, как в глотку выстреливает горячая, вязкая струя. Она не имела отвратительный вкус и запах. Солено-горькая масса заполонила собой все пространство полости рта. Закашлявшись, почувствовала, еле, сдерживаемую тошноту. Часть вылилась на подбородок, а остальное скользнуло в горло. Но мозг воспринял эту гадость, как нечто не связанное с насилием. Возможно, мой организм отключился до состояния амебы. Абстрагировался от происходящего, чтобы мое внутреннее «я», не затерялось в ворохе чувств позора и унижения. Дало шанс на реабилитацию.
Он оттолкнул меня, как если бы истязал резиновую куклу. Я упала лицом в пол и не шевелилась. Глубоко вдыхая свежий воздух, не пропитанный запахом члена и яиц, всеми силами старалась отключиться. Потерять сознание, или даже умереть. Но ничего не происходило. Осознание произошедшего постепенно возрождалось в голове и этому не находилось оправдания. Я не виновата! Я ничего не сделала! Я не заслужила подобного обращения к себе. Подняв лицо, никого не увидела. Никита ушел так же неожиданно и резко, как и воспользовался моим телом. Между ног боль саднила такой силы, что не позволяла просто сесть. Глотка разрывалась от воспалительных спазмов. Сплюнув скопившуюся во рту слизь вперемешку с остатками спермы, постаралась встать на ноги. Сознание медленно начало анализировать происходящее, но не находило откликов в истерзанном теле.
Ярость? Ненависть? Что сподвигло Никиту на подобное действие? Набить морду парню на танцполе было недостаточно? Поцелуй Влада? Да будь он проклят! После случившегося, хотелось задушить его собственноручно.
* * *
Не помня себя, поднялась на ноги и села на кровать, на которой пять минут назад произошло мое изнасилование. Для меня все это не имеет теперь никакого значения. Боль между ног не сподвигла сменить позу. Теперь, я будто наказывала саму себя, за наивность. Мой первый опыт оказался именно таким, каким я и заслужила. Сама виновата, что доверилась человеку, которого в глаза не видела несколько месяц.
Полезла в сумку и наткнулась на футляр. Подарок, который хотела вручить при встрече, но забыла, окунувшись в водоворот собственных эмоций. Выудив пару вещей, не глядя оделась и, подхватив сумку, направилась к выходу. В одной руке сумка, в другой футляр. Выйдя из комнаты, направилась к выходу, уверенная, что после случившегося, меня никто не станет задерживать. Он разрядился, так какая теперь разница, что со мной будет дальше.
Будучи уже в коридоре, натягивала босоножки, желая поскорее отсюда уйти, даже несмотря на то, что за окном давно уже смеркалось. Совершенно не волнует, что меня ждет снаружи, хуже, чем здесь быть не могло. Не смущает спазмирующая боль между ног, не позволяющая даже сесть. Разодранная с непривычки глотка, готовая в любую секунду изрыгнуть проклятия в адрес Никиты. Ничто не могло остановить от задуманного.
Дернув дверную ручку, не встретила отдачи. Не понимающе уставившись на преграду, не сразу сообразила, что надо повернуть регулятор замка. Раздался щелчок, разнесший звук на всю квартиру, и я вздрогнула.
— Куда собралась? — Услышала за спиной голос.
Такой холодный, что по спине пробежали мурашки. Собрав всю оставшуюся волю в кулак, обернулась. Голубые глаза обдавали не свойственным им жаром. Проглотив скопившийся в горле ком, просипела.
— Домой.
И на глаза навернулись слезы. Какое простое слово, но сколько в нем смысла. Защита, оберег, крепость. Как не назови, а суть одна, дом — это безопасность.
Мой ответ ему не понравился. Его челюсть сжалась, и он сделал несколько шагов ко мне. Отступать было некуда. Распахнуть дверь я так и не успела.
— Я тебя не отпускал. — Вкрадчивый ответ, способный отрезвить любого, кто его услышит.
Но не мня.
— Мне твое согласие уже не нужно. — Уверенная в своей неприкосновенности, ответила я.
Изнасилование уже свершилось. Следующее — это только смерть. Но ее я не боялась. Так даже легче. Не придется бороться с самой собой в преодоление гнетущих мыслей о произошедшем.
— Уверена? — Прищур голубых глаз.
Я лишь кинула в него футляром, который хотела преподнести совсем иначе. Но какая уже разница?
— Это тебе на прощание. — А хотелось подарить, как напоминание.
Он словил без усилий. Баскетбол так повлиял на реакцию? Да какая разница? Мне уже все равно, что движет его инстинктами. Открыв футляр, завис, но лишь на долю секунды, пока я не распахнула дверь. Но и шага не успела сделать, как Никита навис надо мной, а через долю секунды опустился на колени. Его внушительная фигура пресмыкалась предо мной, не стесняясь, своего положения.
Руки обвили мою талию, и я оцепенела. Впервые, за последние несколько часов, растерялась. Открыв рот, вцепилась в его плечи, но скорее, чтобы не упасть от его неожиданной хватки.
— Наташа… — Выдохнул он.
А мое предательское сердце сжалось в болезненном спазме. Дура!
— Прости! Пожалуйста! Прости меня! Я люблю тебя!
Стоя и держась за него, пыталась совладать с чувствами. Собственные эмоции стремились предать! Обезоруживая, он цеплялся за меня, как за спасательный круг. А я не понимала, что делать дальше.
— Наташа, я без тебя не проживу. — Пытался достучаться до моего внутреннего голоса.
— Ты получил все, что желал, чего тебе еще надо? — Проговорила, надеясь, что внятно.
— Тебя! Хочу тебя! Пожалуйста! Не оставляй меня!
Его мольба не могла оставить равнодушной. Я боролось с искушением обнять и оттолкнуть. Два противоречивых чувства, схлестнувшихся, в неравном бою. Он предал меня, и любил. Надругался, но просил прощения. И теперь только мне решать, что делать с этим дальше. А я растерялась. Тело изнывало от переживших мук, а разум сопротивлялся. Это его подарок так растрогал? Но, будто в подтверждение моих слов, в следующую же секунду отбросил футляр, чтобы вцепиться в мою футболку двумя огромными ладонями. Я посмотрела на приземлившийся неподалеку подарок с каким-то смешанным чувством. Вроде и обидно за мой презент, но с другой стороны, это и рядом не стояло с тем, что он сделал десять минут назад со мной. Обзор застили слезы. Предательские. Жалобные, но не к себе, а к нему. Какого черта⁈ Я не должна идти на поводу у его раскаяния. Но дурацкое сердце сжимается, видя, как его крючит от содеянного. Действительно ли он сожалеет?
— Разве такое можно простить? — Проговорила, глядя перед собой невидящим взглядом.
Почувствовала, как он помотал головой, продолжая прижимать к себе.
— Дай мне шанс, прошу! Я больше никогда тебя не подведу. Я… Я… — Он пытался что-то сказать, но его настигли рыдания.
Приглушенные, сдавленные. Он сдерживался. А я зажала рот рукой. Меня разрывало. Тело до сих пор испытывало боль, после его внедрения. Между ног жгло. Горло, борющееся с подступающими рыданиями, саднило еще и от его поступка.
Пыталась прислушаться к собственным чувствам к Никите. Мне наплевали в душу. Самое безобидное сравнение, с подставившим подножку, который громко ржал над твоим падением от его подлой проделки. А еще я дура набитая, раз пытаюсь сравнить изнасилование с подножкой. Да, возможно, я любила его. Влюбленность точно была. Готова была подарить свою девственность. Отдать все, что могла. А теперь? На что я готова теперь? Не дождавшись моего ответа, Никита поднял голову и проникновенно заглянул в глаза.
— Не представляю своей жизни без тебя. Ты для меня все!
— Так не поступают с любимым человеком.
Он кивнул.
— Да, я сам себя за это ненавижу! Я не жду прощения прямо здесь и сейчас. Лишь прошу дать мне время. Нам время.
— И что должно произойти за это время? — Силы постепенно начали покидать меня.
Синяки и травмированная рука, все будто разом разболелось, напоминая о моем плачевном состоянии.
— Я сделаю все, чтобы загладить перед тобой вину!
И я сдалась. Нет, не простила. Просто поняла, что сейчас рыпаться и куда-то уходить себе дороже! Может этим я и наказала бы Никиту, но не ценой собственного благополучия. Подхватив сумку и вырвавшись из его, почти стальной, хватки, пошла обратно в комнату.