200-201
Две танка
200
Из-за тебя теперь, о государь, Что управлять стал ныне Небесами, Не различая ни ночей, ни дней, Полны тоскою бесконечной…201
Словно на болоте, что травою скрыто, В Ханиясу, Возле насыпи пруда, В горе выхода не находя, В замешательстве растерянная свита…202
Каэси-ута из неизвестной книги
В храме Накисава на алтарь Ставили священное вино И молились о тебе. Но напрасно: Наш великий государь Управлять стал солнцем в вышине!203
Песня, сложенная принцем Ходзуми в печали и слезах, когда после похорон принцессы Тадзима в зимний день шел снег, и он издали глядел на ее могилу
О на землю падающий снег! Ты не падай пеною такой,— Ведь в Ёнабари, Где холм стоит Игаи, Ты заставой станешь на пути!204
Плач Окисомэ Адзумахито, сложенный, когда скончался принц Югэ
Мирно правящий страной Наш великий государь! Ты, что озаряешь высь, Солнца лучезарный сын! Во дворце своем теперь На извечных небесах Ты, что был здесь божеством, Ныне богом там царишь! И об этом обо всем Даже страшно говорить… День проходит, День за днем, Ночь идет, За ночью — ночь, Распростершись ниц, лежим И горюем о тебе… Но не выплакать печаль!205
Каэси-ута
Великий государь, Ты богом был меж нами, И потому среди небесных облаков, Под многочисленными их слоями От наших взоров скрылся ты…206
Еще одна танка
В Садзанами, в Сига, на поверхность вод Рябь морская Постоянно набегает… И, наверно, постоянно думал ты, Что все вечно в этом бренном мире…207-212
Плачи Какиномото Хитомаро, сложенные в печали и слезах после кончины жены
207
Гуси по небу летят На пути в Кару — То возлюбленной село, Край родной ее. Как мечтал я, Как желал На нее взглянуть! Только знал: Идти нельзя, Много глаз людских. Часто приходить нельзя: Люди будут знать! Лучше встретиться потом, В майский день. В майский день Зеленый плющ Ложем будет нам! Думал я, В надежде был, Как большому кораблю, Доверял я ей! Ото всех таил любовь, Будто в бездне Среди скал Жемчуг дорогой… Но, как меркнет в небесах Солнце на закате дня, Как скрывается луна Между облаков, Будто водоросль морей, Надломилась вдруг она, Будто клена Алый лист, Отцвела навек! С веткой яшмовой гонец; Мне принес об этом весть… Словно ясеневый лук, Прогудев, спустил стрелу… Что я мог ему сказать? Что я сделать мог? Голосам людей внимать Был не в силах я, А любовь моя росла… Чем утешиться я мог? Я пошел тогда в Кару На базар в ее село, Где любимая моя Мне встречалась В ранний час… Там стоял и слушал я, Но и голоса ее, Что звучал, как пенье птиц, Возле кленов Унэби, Той горы, что звал народ Девой чудной красоты В перевязях жемчугов, Возле склонов Унэби, Даже голоса ее Не услышал я! Был мой путь копьем из яшмы, Это значит — путь прямой, Что копье. Таков был путь Предо мной, где шел народ, Но не мог я там найти, Ни одной не мог я встретить Хоть похожей на нее!.. И в отчаянье, Любя, Только имя призывал Дорогой моей жены, Лишь махал ей рукавом, — Звал напрасно я!..