«- Что? Не вдохновляю? Что? Левский лучше?» - Воспоминания о встречи с Демоном нахлынули, когда я, уже выбравшись из душа, рассматривала свою моську в зеркале.
Тогда, он, словно скала, возвышал надо мной. Даже в темноте, каждый его бугор мышц был четко обрисован, и был идеален. А тату…
- Блин, Манюня, давай еще втюрся в этого неандертальца! - Бросив в свое отражение полотенце, я пошлепала в спальню.
И пусть, я пыталась отогнать все эти бредни от своей головы, но они, словно настырные соседки, лезли обратно.
- А в его глазах не было ненависти или злобы…- Бормоча в слух, я пыталась расчесать свою гриву, сидя на кровати. – Пьяный, полуголый, шикарный…- Зевая все чаще, я пыталась расцепить не только спутанные локоны, но и глаза. – А еще гад…ага, мало того, что Гошке амур испогааанил. – Щетка для волос ускользнула из рук, а я уже обнимала свою подушку. – Так еще хам…
А дальше был сон. Странный, но сладкий сон. Где слоны-байкеры катали детвору на своих харлеях, а чувак с кожаными крыльями обнимал меня. И мне было хорошо, тихо и уютно, ведь уставшие конечности получили долгожданный покой.
Ведь умудриться за сегодняшнее утро сгребсти себя после морального шока от неуёмности своей семьи, посидушек после ночного видео-чата – это еще то чудо. Не говоря того, что за какой-то час затариться подарками для малышни Милкиного фонда.
С ней нас свело общее, нет, не горе, не боль и отчаянье, а чувство, что жизнь продолжается. И пусть под маской улыбки ты прячешь горечь и утрату, но ты живешь, пытаешься дышать полной грудью.
Она, вообще, классная. Организовала фонд, что помогает детям, которым дали жизнь, но выбросили из своей. Отказники. Подкидыши. Славные малыши, что стали не нужными.
«- Им нужна ни я, ни мои деньги. Им нужно тепло, внимание и ласка» - любила поговаривать Милка, когда ее спрашивали о цели создании фонда.
А ее муж, дядя Федор, одним словом, классный мужик. Просто рядом. Просто любит. И запросто делает ей сюрпризы, пусть о них, она и знает.
Сон был мягким, а постель божественно теплой. Была. Пока над головой не началось пиликанье.
Будильник?
Работа?
Да, не-а, я же в отпуске.
Пип-пип-пип-пип.
- Да, какого лешего! – Подскочив, я с еще закрытыми глазами, шарила рукой по тумбе.
Пип-пип-пип-пип.
Глаза разлепились, как вареники в кастрюльке, то есть смачно и больно.
В комнате был полумрак, с окна пробивался свет фонарей, а из кабинета красноватые блики.
- Да шоб я так жил! Какого хера, происходит! – Взлетая на кровати, я путалась в простынях и одеяле, но, все же, усердно рвалась в свой кабинет.
И когда дважды приложилась к косяку двери кабинета, я все же попала в него, то просто потеряла дар речи. По основной стене бежала вода.
Вода!!!
- Убью! – Кричала моя светлость, когда со скоростью вырубала основной рубильник своей системы. Первый блок, видимо гавкнул минут двадцать назад, но при этом дал время свернуть основной кэш.
А сейчас три долгих щелчка давали понять, что система обесточена.
Мысли собирались в кучу, а руки, дрожа, сжимались до боли. В мозгу пребывала туманность от резкой побудки и мысли, что делать дальше. И лишь трель входного звонка смогла достучалась до меня.
На автомате дойдя до двери, я даже не посмотрела в глазок.
- А спросить, кто? – Поднимая голову, я наткнулась на крепкую грудь, где над сердцем тонкой иглой выбито: «+IVTg.D/A».
Сосед стоял в серых спортивных штанах и тапках. И, опять, без верха. То есть по моей пробитой психике, что была в ноктдауне от потопа в квартире, решили, шандарахнуть еще и эстетическим женским счастьем.
- Да, ёпт, вашу! – Резкая перезагрузка мозга надавила на функцию ора, когда под моими ступнями захлюпала вода.
Стало холодно. Мокро. И, вообще, бэ.
- А, не соврали укладчики, не промокаемый, бл**, паркет отказался. – Залепетала, смущённая я, когда, резко, оказалась на руках…у…соседа.